Отец камней

- Не стоит возражать, мистер Мервейл, - заметил судья Ваймер и обратился к Коррогли: - Я многое вам позволил, но моему терпению приходит конец. Вы поняли?

- Да, ваша честь. - Коррогли подошел к своему столу, взял бумаги, перелистал и вернулся к Мириэль, на лице которой бала написана ярость. Мисс Лемос, вы верили Мардо Земейлю?

- Я не знаю, что вы имеете в виду.

- Я спрашиваю, верили ли вы тому, что он говорил, его призывам и теологическим доктринам? Его делу?

- Да.

- И что же это было за "великое дело"?

- Не знаю. Он не посвящал меня в свою тайну.

- Тем не менее вы верили ему?

- Я верила, что Мардо вдохновлен свыше.

- Вдохновлен свыше... Понятно. Соответственно, вы приняли его правила?

- Да.

- Мне кажется, будет полезно ознакомить суд с некоторыми из правил. Как вы считаете?

- Не знаю.

- Во всяком случае, небезынтересно. - Коррогли перевернул страницу. Вот, например: "Поступай как вздумается, вот и весь закон". В это вы верили?

- Я... Да.

- Гм. А в это? "Если для великого дела понадобится кровь, ее добудут".

- Я не... Откуда мне знать, что он имел в виду?

- Неужели? Но вы же приняли его правила. Приняли?

- Да.

- А это? "Там, где речь заходит о великом деле, нет ни преступления, ни греха, каковыми они представляются заурядным людишкам".

- Верила.

- Я надеюсь, что понятие греха включает в себя грех обмана?

Ее взгляд был ясным и пристальным.

- Вы поняли вопрос?

- Да.

- И?

- Полагаю, да. Но...

- А понятие преступления распространяется и на лжесвидетельство?

- Да, но я перестала верить Мардо.

- Разве? Среди нас есть такие, кто слышал, как вы недавно называли Мардо Земейля примером для подражания.

- Я переменила свое мнение, - сказала она и закусила губу.

Коррогли сознавал, что вступает на опасную территорию, что Мириэль в любой момент может упомянуть и о нем самом, но уповал на то, что успеет добиться своего прежде, чем случится непоправимое.

- Я бы не стал утверждать, что ваше мнение так уж переменилось, мисс Лемос. Мне кажется, "великое дело" Земейля, чем бы оно ни было, продолжает вершиться уже под вашим руководством. Я уверен, что все правила по-прежнему действуют, что вы пойдете на ложь, совершите...

- Ах ты, мерзавец! - воскликнула она. - Да я...

- Совершите самое страшное преступление, лишь бы достичь того, к чему вы стремитесь. "Великое дело" - ваша единственная забота, и поэтому в том, что вы тут наговорили, нет ни слова правды.

- Ты не смеешь! - выкрикнула она. - Ты не смеешь приходить...

Зычный окрик судьи Ваймера заставил ее умолкнуть. Мервейл пытался возражать.

- Вопросов больше нет, - закончил Коррогли, наблюдая со смешанным чувством, как судебные приставы выводят Мириэль из зала.

Вскоре после того, как начали заслушивать первого свидетеля защиты, историка и биолога Кэтрин Окои - роскошную блондинку лет тридцати с лишним, судья Ваймер подозвал к себе Коррогли. Перегнувшись через перила, судья указал на многочисленные рисунки, которые принесла с собой Кэтрин, а затем ткнул пальцем в стоявшую рядом со столом картину, изображавшую гороподобного дракона.

- Я предупреждал вас, чтобы вы не вздумали превращать суд в цирковое представление, - прошипел судья.

- По-моему, образ Гриауля...

- Ваше выступление было шедевром, этаким образцом устрашения, - прервал его Ваймер. - Я не стану вас наказывать, но запрещаю впредь пугать присяжных. Уберите картину.

Коррогли принялся было возражать, но внезапно понял, что такой поворот событий даже к лучшему: раз картину велено убрать из зала, значит, в чем-то он достиг своей цели.

- Как скажете, ваша честь.

- Будьте осторожны, мистер Коррогли, - предостерег Ваймер. - Будьте очень и очень осторожны.