Отец Кристины-Альберты

Но как они непохожи! Как поразительно непохожи для отца с дочерью!..

Но правда ли, что они отец и дочь? И вернулась вечно подавляемая, отгоняемая фантазия — фантазия, возникшая на самых зыбких основаниях, на фразах, случайно оброненных матерью, на интуиции. Раза два из этих смутных частичек памяти рождалась мечта, заставала ее врасплох и отвергалась с презрением.

Блям. Блям. Блям. В привычные звуки поезда вплелись новые, не менее привычные. Кристина-Альберта прибывала к перрону Ливерпульского вокзала, а все ее недоумения так и остались неразрешенными.

Старая фантазия обескураженно рассеялась. Что толку от таких грез? От себя никуда не денешься.

6

Встреча Кристины-Альберты с Уилфридом Дивайзисом на следующее утро оказалась куда более примечательной, чем они оба предполагали.

По совету Пола Лэмбоуна она захватил с собой фотографии и пару писем своего папочки, а также заранее обдумала, о чем важнее всего рассказать ему. В дом Дивайзиса за Кавендиш-сквер она приехала на такси с Полом Лэмбоуном, и их тут же провели через приемную и профессиональный кабинет в небольшую элегантную гостиную, где в камине пылал огонь, на столе был сервирован чай, а вдоль стен выстроились книжные шкафы. Дивайзис сразу же вышел к ним.

Она была слегка потрясена при мысли, что этот высокий, худощавый, смуглый человек с могучей шевелюрой может иметь с ней сходство. Он оказался моложе, чем она полагала, моложе, решила она, чем ее папочка или мистер Лэмбоун. На нем был длинный расстегнутый сюртук, а нос ему очень шел. Собственно говоря, он был очень красив.

— Здравствуйте, Пол, — сказал он весело. — А это та юная девица, у которой похитили отца? Выпьем чаю? Так это мисс…

— Мисс Примби, — сказал Пол Лэмбоун. — Но все ее называют Кристиной-Альбертой.

Дивайзис обратил на нее взгляд, проницательный и по привычке, и по природной склонности. Его лицо выдало легкое удивление. Он пожал ей руку.

— Расскажите мне об этом все, — сказал он. — Вы не считаете его по-настоящему сумасшедшим, а только очень особенным и чудаковатым. Ведь так? Лэмбоун заверил меня, что он здоров душевно. Это вполне возможно. Сначала мне лучше ознакомиться с его душевным состоянием, а после этого обсудим вопрос о приюте. Насколько я понял, вы хотите, чтобы его передали на ваше попечение… у вас дома. Это отнюдь не просто. Нам надо будет многое обсудить. А тем временем чай… Я распутывал бредовые видения на редкость грозной старой дамы, и совсем вымотан. Расскажите мне все, как вам это представляется.

— Расскажите ему, — сказал Пол, погружаясь в кресло и готовясь перебивать.

Кристина-Альберта начала свой подготовленный рассказ. Иногда Дивайзис перебивал ее вопросом. Он не спускал с нее глаз, и ей с самого начала казалось, что за вниманием к ее словам прячется еще что-то. Он смотрел на нее так, словно старался вспомнить, где видел ее раньше. Она рассказала, о чем разговаривал с ней папочка, когда она была маленькой, про пирамиды, погибшую Атлантиду и так далее, и о странном освобождении духа и обновлении после смерти ее матери. Она рассказала о спиритическом сеансе и явлении Саргона. Дивайзис очень заинтересовался разными сторонами истории Саргона.

— Странно, как соответствовало это утверждение умонастроению Примби. Чего добивался этот молодой человек? Я его не совсем понимаю.

— Не знаю. Думаю, это было случайным совпадением. К несчастью.

— Студенческое представление о юморе?

— Студенческий юмор. С тем же успехом это мог быть Тутанхамон.

— А оказался Саргон?

— Возможно, он читал какую-нибудь историю Древнего Востока.

— Полагаю, про вашего отца он ничего не знал?

— Откуда же? Наверное, он подумал, каким мой… мой папочка выглядит маленьким и смешным, и потому ему показалось забавным выделить его из всех остальных и объявить великим царем. Мне бы хотелось поговорить с этим молодцом по душам пару минут.

— Видите, Дивайзис, это не бред, а обман, — сказал Пол Лэмбоун.

— Он обычно логичен? — спросил Дивайзис.

— Если признать его предпосылку, то поразительно логичен, — сказала она.

— Он временами не становится кем-либо другим? Богом, миллионером, ну, чем-то в этом роде?

— Нет. Он верит в переселение душ, намекает на свои прежние жизни, но это все.

— Тысячи людей в это верят, — сказал Лэмбоун.

— И никто его не преследует? Никто не шумит, чтобы мешать ему, не просвечивает рентгеновскими лучами? Ничего такого?

— Абсолютно нет.

— Так он в здравом уме. Если только не помешался, когда ушел из студии ваших друзей.

— Я с самого начала утверждал, что он в здравом уме, — сказал Лэмбоун. — Жалею, что мне не представился случай поговорить с ним. Ведь… вот теперь все твердят о комплексе неполноценности. Ну так довольно обычно, что люди, которых принижали, обманывали и так далее, и которым не хотелось взглянуть в лицо фактам, укрывались за щитом вымышленной личности? И если соединить мечты, спиритический сеанс и прочее, разве не получается, как раз это?

— Он знает, что на самом деле он, au fond[9], Примби? — спросил Дивайзис.