Отец лучшей подруги

— Я, кстати, тебе об этом уже говорила. Только ты от этой идеи отмахнулся. В общем, обстановка дома мне надоела до чертиков. Но ты не переживай! По мелочи, пап. Ничего капитального. Стены перекрасить, кухню все-таки поменять, а то неудобная же. Все вечно теряется, правда? И дверцы эти перекошенные… Поэтому я сейчас много разных интерьеров просматриваю, даже одну программу для дизайнеров пытаюсь освоить. Вот сразу и заметила на твоих бумагах 3D-модель какой-то комнаты. Можно, глянуть? Одним глазком, пап!

— Хорошо, глянь…

Осторожно, будто эскиз сделан из стекла, достаю скрепленные розовым зажимом бумаги.

Юля подходит ближе. Рассматривает спальню в розовых оттенках с балдахином, не зная, что это ее собственная комната. И балдахин этот тоже для нее.

— И как, Юль? Нравится?

— Ну неплохо, — неуверенно тянет она, — но детскую кроватку в такой комнате ставить некуда. Прости, я сейчас на все смотрю иначе.

Точно, детская кроватка.

Откашливаюсь. Тянуть больше некуда.

— Послушай, Юль, оставь в квартире все, как есть. Не надо тебе в ремонт ввязываться, это долго, муторно и пыльно…

— Ой, снова ты за свое! — тут же взрывается моя дочь. — Вот в прошлый раз ты тоже самое сказал, а потом и вовсе забыл, что я тебе говорила! Хватит, пап! Ты же в нашей квартире ничего ни разу не менял! Зарылся с головой в свою работу и больше ничего тебе не нужно! Только от тебя и слышу: «Оставь как есть», «Не трогай», «Не меняй», «И так сойдет»! Только решила, что с тобой говорить нормально можно, а, похоже, снова ошиблась!

Волна грохота прокатывается по кабинету, когда Юля вылетает из кабинета.

А я остаюсь в тишине, прерываемой только скрипом собственных зубов. Сказал, называется. Сообщил радостную новость.

Тянусь к телефону и набираю Виолетту.

— Найдите в спальне моей дочери место для детской кроватки, — вместо приветствия говорю дизайнерше.

— Для кукол?

— Для каких еще кукол? Для детей!

Наяву слышу, как скрипят колесики в голове дизайнерши.

— Платон Сергеевич, вы хотите, чтобы другие ваши дети тоже жили в комнате дочери?

— Нет у меня никаких других детей и не будет! Сейчас отправлю вам кроватку фоткой, впишите ее в интерьер.

— Только после того, как увижу подпись, — вдруг встает на дыбы Виолетта. — Добавить люльку не проблема, но мне нужно начинать работать, а вы только тянете время! Ваша дочь утвердила дизайн?

Зажимаю телефон плечом, а свободной рукой размашисто расписываюсь под именем «Ю. П. Дмитриева».

Черт, у нее ведь фамилия уже другая.

И подпись, соответственно, тоже.

Да и к черту!

Это же неофициальный документ, а бюрократия какая-то!

— Утвердила и даже подписала. Эскиз ждет в моем офисе, заберете у секретаря.

— Выезжаю, — немедленно реагирует Виолетта.

Нахожу в телефоне фотку кроватки Егора. Юля тогда присылала мне варианты, чтобы узнать мое мнение, но все люльки были для меня на одно лицо. Хорошо хоть фотки остались.

Отправляю фотку Виолетте, а следом подхватываю пиджак и покидаю офис. Я уж точно не хочу быть рядом, когда она увидит подпись.

А мне как раз надо подумать над обещанием, данным Юле. Найти этого женатого мудака, который уже не первый год, как она говорит, морочит Лее голову. Каков козел, а?

И я знаю только одного человека, который может помочь мне это выяснить. Она знает все сплетни, нюансы, кто с кем спал, в какой позе и сколько это времени заняло.

Когда мы были вместе, я просил ее говорить о чем угодно, только не о грязных сплетнях.

Но теперь-то другое дело, верно?

Оксана отвечает на мой звонок сразу же.

* * *

Для встречи с Оксаной выбираю тратторию возле офиса, чтобы она не решила, что это какая-то важная встреча или даже свидание.

С матерью Кости меня больше ничего не связывает, хотя она и пытается вернуть наши отношения на прежний уровень. Тот факт, что наши дети теперь женаты, Оксану, в отличие от меня, не смущает.

Меня, наверное, тоже не смущал бы. Если бы не все остальное.

Перед глазами встает последний вечер, который Оксана провела в нашем доме. Юля тогда впервые сообщила о своей беременности.

Как и я, Оксана тоже была родителем-одиночкой. Но если моя жена умерла, отец Кости испугался ответственности и был таков. Детство Юли было тяжелым периодом и по многим для меня причинам: денег постоянно не хватало, сна было мало, но я все равно вспоминаю те дни без горечи или ненависти. Юля была совсем крошкой и не понимала, почему ее оставили без материнского тепла.

А я… Просто делал все, чтобы обеспечить своего ребенка лучшим. Работал от зари до зари, а все время, что мог, проводил с дочкой, о которой поначалу заботилась моя мама. Родителей моей жены в живых не было.

Но потом я и сам разобрался, что к чему. 

Заработав на квартиру, я перевез дочку в город, выбрал хороший сад к тому времени и дело пошло в гору. Что бы не происходило на работе, я всегда забирал ее из сада, читал сказки перед сном и во всем поддерживал. Когда она, едва научившись говорить, заявила, что хочет танцевать — я сделал все, чтобы найти ей самую лучшую балетную студию, хотя сам театральное искусство, как не понимал, так и не понимаю.