Отец лучшей подруги

— Нет, — выдыхаю. — Вы чего? Ростов в свои тридцать пять уже в третий раз развелся. Зачем ей такой? И он все равно на десять лет ее старше!

— Любви все возрасты покорны, — замечает Сара Львовна. — И потом она честно пыталась завести отношения со сверстниками, я видела. Ничего не вышло. Думаю, со взрослыми мужчинами шанс исцелить мою девочку от этой нездоровой любви будет гораздо выше.

— А вы знаете, кто он? Может, мне лучше с ним поговорить? Объяснить, чтобы перестал морочить девочке голову.

Сара Львовна тяжело вздыхает.

— Лея ничего нам про него не рассказывает, папа, — отзывается Юля. — Удалось вытянуть только то, что он женат.

От мысли, что в номере отеля Лея могла представлять другого мужчину на моем месте, меня бросает в холодный пот.

— Лея идет, — тихо замечает Костя и добавляет громче: — Отрезать вам «Шарлотки», Сара Львовна?

— Конечно, милый, отрезай. И побольше, если его сама Ида Марковна готовила.

Когда Лея возвращается за стол, Юля, Костя и ее мать увлеченно поедают «Шарлотку». Все, кроме меня. На меня Егор крошит уже третий бублик, но моему внуку можно, что угодно.

Я впервые смотрю на Лею, через весь стол, так будто могу проникнуть в ее голову и узнать, какой женатый мудак пудрит ей мозги столько лет.

И часто она компенсирует свои страдания случайными связями?

Лея тоже смотрит на меня. Впервые с нашего отвратительного разговора в танцевальном зале. Бледные губы сжаты в прямую линию, а острый подбородок гордо вскинут вверх.

Несломленный полководец разгромленной армии, да и только.

— Я вас слышала, — произносит она. — Каждое слово. Можете не делать вид, что ничего такого не обсуждали за моей спиной.

Юля и Сара Львовна наперебой начинают объяснять, что хотят ей только лучшего, но Лея армейским жестом поднимает ладонь, а потом сжимает ее в кулак. За столом воцаряется тишина.

— Я хочу вам кое-что сказать, — произносит она. — Это очень важно для меня и я долго думала над тем, какое решение принять.

— Дорогая, ты о чем? — бледнеет Сара Львовна.

— Я решила продолжить службу в армии.

— Ты хочешь вернуться в «Цахал»? — ахает Сара Львовна. — Что такого произошло сегодня, что ты решилась на такой отчаянный шаг, Лея? Твоя обязательная служба окончена! Ты отдала долг стране, и теперь можешь продолжить учебу, выйти замуж и растить детей, как и хотела все эти годы! Я думала, ты вообще останешься в России…

— О таком речи не было, — отрезает Лея. — Я нашла себя в армейской службе, и мне по духу режим и дисциплина. А вот материнство — точно не мое, а детские мечты про печенья и мужа — просто романтическая чушь.

— То есть, ты снова уедешь, да? — веки Юли подрагивают. — Погостишь у нас и снова уедешь в Израиль?

— Да, Юль. Так будет лучше… Для всех.

— Но это опасно, черт возьми! — взрывается моя дочь. — Это сейчас тебя не пускали на передовую, а если ты пойдешь служить снова… Ведь там война, Лея.

— Там она никогда и не заканчивалась, — пожимает та плечами.

— Девушкам не место в окопах, — слышу собственный голос.

Лея наклоняет голову и спрашивает так предельно вежливо, что аж тошно.

— А где мое место, Платон Сергеевич?

Предназначенное только для меня продолжение читается в ее разъяренном взгляде так отчетливо, словно она произносит это вслух: «Может быть, на коленях перед тобой? С твоим членом во рту? А ты будешь мне платить за это!».

— Твое место может быть где угодно, но только не в казарме! Лея, я тебя умоляю, не делай поспешных выводов! — встревает Сара Львовна. — Может быть, ты еще встретишь хорошего мужчину здесь, в Петербурге.

— Сомневаюсь.

— А, может, у вас все наладится? С этим твоим…

Лея только сильнее поджимает губы.

— Ведь, насколько я помню, замужних не берут в армию. Да, Лея?

— Да, мама. Но замуж я не собираюсь… Пойду собираться, спасибо за ужин, Костя. Все было прекрасно.

Юлины потухшие глаза снова зажигаются, когда Лея покидает стол. Этот полный воинственности взгляд дочь и направляет на меня.

— Папа… — тянет она. — Ты ведь найдешь ей жениха?

Сара Львовна тоже смотрит на меня с надеждой. А Костя с лукавством в глазах бросает в рот невидимую горсть поп-корна.

Проклятье…

Глава 6. Любовное письмо

— Платон Сергеевич, к вам пришли! — возвещает Катя.

Мне не нравится галоп, в который устремляется мое сердце.

Жду, когда секретарша уточнит, кто же пришел, но, похоже, профессионализм покинул Катю, так же, как и меня — здравый смысл.

Поверх рабочих документов на моем столе лежит изрисованный розовым фломастером альбомный лист, который той же ночью после непродолжительной борьбы с доводами рассудка я все-таки достал из мусорного ведра.

Что я ожидал найти? Как минимум, что-то полезное, ведь не зря Лея так остро отреагировала на то, что Юля вообще начала читать это вслух.

Если раньше любовные послания сбрызгивали духами, то мне досталось письмо с крепким ароматом чеснока. На бумагу щедро выплеснута не только сиропная ваниль, в которую Лея верила в шестнадцать, но и потекший холодец. Возможно, даже с моей тарелки.