Отец монстров

— А я и не думаю, — Андрей старательно улыбнулся.

Вечером Кристина пожелала поехать домой.

— У меня бабушка наверняка волнуется, — сказала она в оправдание. — Давай встретимся через день-два, я сама позвоню.

Андрей вызвался проводить ее до дома. Выходили они, соблюдая все меры безопасности. Теперь действительно нужно быть осторожнее, если уж бывший муж такой придурок, что готов убить всякого ее любовника, то Андрей теперь тоже оказывался в группе риска.

— Ты меня дальше не провожай, — сказала Кристина, остановившись возле подворотни. — И умоляю тебя: будь осторожен.

— Конечно, буду, — пообещал Андрей. — А может быть, до парадной, у вас двор темный, мало ли какой разбойник во тьме таится.

— Нет, прошу тебя.

Андрей обнял ее, поцеловал и направился к метро.

Размышления его были безрадостные. Теперь он пугался каждого прохожего и уже сожалел, что не взял с собой складной нож. Для обороны это, конечно, пустяк, но для уверенности бы пригодился. До своего дома он доехал без приключений.

— Браток, закурить не найдется? — возле самой парадной его остановили двое мужчин, у одного физиономия была чисто бандитская, второй — с виду безобидный щуплый интеллигентишка в очечках.

— Не курю, — соврал Андрей, торопясь пройти мимо.

И тут маленький, щуплый интеллигент вдруг бросился на четвереньки, оказавшись прямо за Андреем, второй, тот, что с бандитской рожей, толкнул Андрея в грудь, и он, не удержавшись, повалился спиной на асфальт, оказавшись в смехотворной позе с поднятыми ногами. Бандитская рожа подбежал к нему и стукнул ботинком в бок, не так чтобы очень больно, но чувствительно. Интеллигент вскочил и со зверски перекошенным лицом стал пинать Андрея ногами, очечки его сползли набок.

— Получай, гад рослый! — приговаривал он при этом. — Ненавижу, гад! Меня никто не любит! Рослый гад, получай!

— Да я не рослый! — успел только выкрикнуть Андрей, защищая от ударов лицо и перекатываясь на земле. — Я средний.

— Средний тоже гад! Еще хуже! Меня никто не любит! Не любит меня никто! — приговаривал интеллигент при каждом ударе.

Здоровенный стоял в сторонке, глядя на зверствования интеллигента.

— Ну, хватит с него! — наконец дрогнуло у него сердце. — Ты же его так совсем покалечишь.

— И покалечу! Вот каких любят, а меня никто не любит. Средний гад!

Бандитский тип, увидев, что интеллигента никак не увещевать, схватил его за руку и оттащил от лежащего Андрея. Они повернулись и побежали.

Андрей с трудом поднялся. Он не пытался вставать, когда его били, понимая, что это бессмысленно, могло достаться ботинком по лицу, а его он оберегал больше всего. К нему подошел прохожий, помог подняться. Спина болела, дышать было тяжело. Андрей как-то сразу обессилел, сел на скамейку, хватая ртом воздух. Из-за поворота вывернула машина «скорой помощи» с синеньким огоньком. Взвыла сиреной, остановилась возле скамейки. Из нее вышли врач и медсестра.

— Что случилось? — врач склонился над сидящим Андреем. — Вам плохо, пойдемте к машине, мы сделаем обезболивающий укол.

— Да нет, все нормально, немного только спина… — он застонал.

— Пойдемте, у вас может быть поврежден позвоночник. Пойдемте. Мария Николаевна, помогите.

Врач и медсестра взяли Андрея под руки, помогли подняться и доковылять до машины.

— Сейчас мы вам укольчик сделаем, а там посмотрим, — пообещал врач. — Ложитесь, ложитесь.

Андрея уложили, медсестра сделала укол в вену… И все поплыло…

Глава 12 Выбор облика

Вследствие притупления у ИДИОТОВ восприимчивости к внешним впечатлениям и умственным восприятиям, не получается никаких представлений, или же они очень искажены и направлены на свои примитивные выгоды.

Андрей шел по набережной Невы. Стояла белая ночь. Белая ночь в Петербурге имеет свой цвет и запах, этакий особый шарм, не поддающийся описанию. Набережная была пустынна. Вдалеке за домами уже готовилось взойти солнце, стояла тишина, свойственная всякому предрассветному утру. Не было видно ни машин, ни людей — город спал. Спало все: люди, птицы, деревья и кусты, дома и набережная тоже спали, лишь Нева чинно двигалась в своем гранитном обрамлении.