Отец монстров

— Он просил меня завтра с ним сходить бабушку проведать. И теперь я не знаю, как себя вести. Если у него действительно вальты пошли, тогда сложно будет его переубедить, что это не она.

— На кладбище, что ли?

— Черт, я чего-то не сообразил спросить куда. Где-то недалеко… Хотя здесь вроде кладбищ поблизости нет.

Даша бросила пульт на одеяло.

— Ты сходи, конечно, с ним завтра, Антоша. Как эксперт по мертвым старухам. Чья бабушка посмотри, но осиновый кол все равно не забудь взять.

Они дружно расхохотались и потом весь вечер до сна говорили о вампирах и покойниках.

Максим зашел за Антоном в двенадцать часов дня.

— Проходи, чаю попьем, — сказал Антон. Он только встал и был еще заспанный, в махровом полосатом халате.

— Нужно идти, — с каким-то сожалением вздохнул молодой человек. — Там уже открыли.

— Ты не передумал? — сквозь зевоту спросил Антон.

— Слушай, как я могу передумать, ведь там моя бабушка! — повысив голос, с раздражением проговорил Максим. — Не хочешь идти, так и скажи.

— Да ты меня неправильно понял, — попробовал оправдаться Антон. Надежда на то, что друг его за ночь пришел в себя, рухнула.

Друзья вышли на улицу. Солнце слепило, отражаясь от мокрого асфальта — должно быть, ночью прошел дождь.

— Ну, куда? — спросил Антон как можно более безразлично.

— Покажу.

Они прошли по Большой Конюшенной, свернули в проходные дворы Капеллы.

— …А покойники, однако, пропадают. — Из двери антикварной лавки, выходившей в подворотню, выскочил маленький пузатый человек, и его слова эхом разнеслись под аркой. Он обернулся и, заложив руки за спину, крикнул в открытую дверь: — Да, пропадают! А куда пропадают, никто не знает.

За ним из двери вышел высокий и сутулый, как крючок, тип в круглых очечках.

— Чушь все это! Кому твои покойники нужны?

— А вот, однако ж, пропадают, а чушь или не чушь — покойникам дела нет никакого.

Они пошли рядом, образуя комическую парочку. Максим оглянулся им вслед, но ничего не сказал.

Проходными дворами Капеллы друзья вышли к Дворцовой площади, потом по каналу Грибоедова свернули налево, прошли два дома. Максим толкнул массивную дверь, и они вошли. На большой чугунной вывеске было что-то написано, но Антон не успел прочитать.

Они оказались в большом прохладном холле.

«Выставка восковых фигур» — висела табличка возле двери. Под табличкой сидел скучающий милиционер в форме.

Максим купил в деревянной будке билеты. Заходя за ним в дверь, Антон заметил в руке блюстителя порядка пистолет, он насторожился и даже чуть приотстал от своего товарища.

— Ух ты! — вырвалось у него удивленное восклицание.

Милиционер был ненастоящий, поддельный, но удивительно на настоящего похожий, если бы, конечно, не пистолет в руке.

Они очутились в большой комнате, буквально напичканной восковыми людьми. Они лежали, стояли и сидели, изображая разные сценки из жизни разных времен и разных народов. Антон остановился у одной семейки, изображавшей быт семнадцатого века, и стал разглядывать их. Все фигуры были сделаны преискусно.

— Прикольно, — шептал Антон.

— Пойдем, нам дальше, — сказал Максим, беря друга под локоть и увлекая в другой зал.

Кое-где между копиями людей сидели старушки-служительницы — они выглядели, наверное, даже менее живыми, чем охраняемые ими копии, но зато они могли шевелиться и говорить.

Антон вспомнил, зачем привел его сюда друг, и стал более собранным. «Нужно будет сюда Дашу притащить, когда она поправится. Прикольные такие фигуры, хоть посмотреть можно будет спокойно».

Они прошли уже шесть залов, набитых фигурами. Кого здесь только не было! Богато одетые фрейлины, рыцари в доспехах, фашисты в форме вермахта… Был зал казней, где восковые палачи вешали, отрубали головы, казнили на электрическом стуле и четвертовали восковых преступников. Был тут и зал с восковыми уродами: сросшимися сиамскими близнецами, трехногими людьми, великанами и уродливыми карликами…

Они переходили из зала в зал. Антон нарочно замедлял шаг, чтоб хотя бы мельком взглянуть на удивительные восковые изваяния.

Наконец Максим остановился возле одной из групп. Внимание Антона тут же привлек повешенный за шею человек. Он напомнил Антону их путешествие по горам, дом психиатра, повесившегося Виктора. Воспоминания ярко всплыли в памяти.

— Ты не туда смотришь, — вырвал его Максим из воспоминаний. — Вот моя бабушка, — проговорил он это вполголоса, как будто боялся ее разбудить, указывая пальцем на старушку, скромно примостившуюся на стульчике рядом с повешенным. И уже совсем шепотом: — Которую я убил.

Она очень напоминала смотрительницу музея — Артем даже сначала принял ее за смотрительницу, но она не шевелилась. Лицо старушки было добрым с легкой лукавинкой, на голове был платок, из-под которого выбивались седые легкие волосы, в руках она держала вязальные спицы с недовязанным детским шерстяным носком. В общем, старушка — божий обдуванчик.

Убивать, конечно, такую жалко.

— Ну и что? Подумаешь, похожа! — пожал плечами Антон и снова посмотрел на повешенного — он больше привлекал его внимание, чем какая-то похожая старуха.