Отец наших отцов

В обоих лагерях все пятятся. До всех вдруг доходит, что вражеский вожак обладает силой умерщвлять.

ЕГО посещает предчувствие, страшное ощущение бессилия перед грозной силой. ОН вдруг сознает, что его стая отстает.

По сигналу своего вожака вся вражеская стая нападает на ЕГО стаю, по примеру вожака нанося смертельные удары деревяшками. Все бегут. Вражеская стая гонится за беглецами и разит их в большом количестве.

Несколько самок попались. Их отдадут в гаремы вожака и других доминантных самцов. Так гены стаи получают прививку чужих генов. Вражеский вожак интуитивно чувствует необходимость этого для спасения от вырождения.

Вражеский вождь изобрел не только палицу, но и такое явление, как военнопленные.

22. Софи Элюан

Они покорно подняли руки.

В глаза им ударил луч фонаря. Они слепо заморгали, а потом разглядели за стволами женщину с гордой осанкой в узкой охотничьей куртке, грубых штанах для буша и высоких кожаных сапогах. Облик у нее был аристократический: орлиный нос, ямочка на подбородке, суровый взгляд синих глаз. Софи Элюан.

Мужчина с ней рядом был, без сомнения, Анджело Ринцули: хитрые глазки, нависающие надбровные дуги, высокие скулы.

Две пары разглядывали друг друга с недоверием.

– Они? – спросила женщина в охотничьей куртке.

– Они самые, – подтвердил ее спутник. – Я заметил их, когда они спускались. Не иначе, они нас преследуют.

– Кто они такие? – спросила женщина, нагибаясь, чтобы войти в палатку.

– Сейчас мы вежливо обо всем их расспросим. А пока я хочу осторожности ради связать их, чтобы не сбежали. Начнем с девчонки.

Актер опрометчиво приблизился к Лукреции Немрод – и поплатился за это. Бывшая воспитанница сиротского дома безжалостно двинула его коленом в пах, потом предплечьем в ключицу. Схватив его ружье за ствол, она со всей силой врезала ему по коленям прикладом. Софи Элюан тоже вскинула ружье, но оно было выбито точным ударом ноги. Потом Лукреция сгребла нападающую за волосы и от души дернула. От этого занятия ее отвлек актер, вскочивший, напавший на нее сзади и схвативший за руки. Пришлось Лукреции выпустить волосы Софи.

Пока разгоралась схватка, Исидор Каценберг, чуждый всякого насилия, вылез из спального мешка, чтобы зажечь походный примус и вскипятить чаю.

Увернувшись от слепого удара кулаком по подбородку, он отвернул газ, чиркнул спичкой и, найдя в рюкзаке пакетик чая «Даржелинг», опустил его настаиваться в термос. Ситуация у него за спиной тем временем изменилась не в пользу Лукреции, уже лежавшей связанной на голой земле. Исидор пожал широкими плечами и проверил цвет воды в термосе.

– Когда вам наскучит забавляться, можно будет побеседовать, – сказал он. – Я заварил вам чай.

Анджело Ринцули накинулся на него с той же целью – связать. Исидор не сопротивлялся, но был так огромен, что Анджело никак не мог, как ни старался, заломить ему руки за спину.

– Охота же вам ребячиться! – укоризненно вздохнул Исидор, протягивая недругу стакан чая с одуряющим восточным ароматом.

– Вы отдаете себе отчет, что мне достаточно пошевелить указательным пальцем, чтобы вас прикончить? – прорычал Анджело Ринцули.

Толстяк посмотрел ему прямо в глаза.

– А вы отдаете себе отчет, что я могу без всякого сопротивления позволить вам меня прикончить? – ответил вопросом он, отхлебывая чай, пока не остыл.

Столь странный ответ удивил актера и заставил его опустить ружье.

Связанная Лукреция извивалась на земле.

– Зачем вы сюда притащились? – спросила колбасница.

– Развяжите мою коллегу, и я охотно все вам расскажу.

Анджело и Софи колебались. Конечно, они были вооружены, но им пришлось изрядно попотеть, обезвреживая эту ведьму, чтобы просто так взять и отпустить ее. С другой стороны, их смущало миролюбие гиганта, как ни в чем не бывало попивавшего чаек.

Его безразличие действовало актеру на нервы.

– Сейчас я его… – забормотал он.

Но Софи уже развязывала руки Лукреции.

– Только не наделай глупостей, – предостерегла она ее. – Не станешь сидеть спокойно, берегись, за мной не заржавеет.

В палатке еще повозились, а потом, поскольку Исидор Каценберг упорно соблазнял всех горячим чаем, да еще и печеньем с изюмом, все угомонились. Усевшись вчетвером по-турецки поверх спальных мешков, все стали пить чай.

– Два куска сахара или один? – по-хозяйски осведомлялся Исидор.

– Благодарю, мне без сахара, – откликнулась Софи, даже в чаще джунглей не забывавшая о своей талии.

– А как насчет сахарозаменителя? – не унимался гостеприимный журналист.

– Одну таблетку – пожалуй.

Вся сцена была настолько сюрреалистической, что вооруженная пара не знала, как реагировать.

– Давайте знакомиться, – предложил Исидор, протягивая руку. – Встреча началась так скомканно, что было не до представлений. – Я – Исидор Каценберг, а это Лукреция Немрод. Мы – научные журналисты «Геттёр Модерн», мы расследуем два эпизода: гибель вашего бывшего супруга, мадам, и происхождение человечества.

Освобожденная Лукреция была готова в любую минуту снова вступить в бой и отказывалась понимать благодушие своего коллеги.