Отец (не) моего ребенка (СИ)

— Мне нужно полчаса, — бесцветным голосом произнесла Евгения и направилась к своему отелю. Сейчас она совершенно не была похоже на ту женщину, что готова сражаться за своего ребенка. И так было правильно. Даниил должен уяснить, кто его семья, принять эту мысль и ужиться с ней. Возможно, стоило сразу так сделать вместо того, чтобы пытаться вытравить из памяти пацана привычный образ. Но сделанного не вернуть, так что придется работать с тем, что есть.

Воронцова вышла спустя полчаса. В руках у нее была небольшая дорожная сумка, которую я закинул в багажник. До самого аэропорта она не проронила ни слова. Так же сидела и смотрела в окно с безучастным видом. Будто не к любимому ребенку возвращалась, а на казнь собралась. Странная женщина. Другая бы радовалась на ее месте, а этой снова все не так.

— С Даней что-то случилось? — она все же заговорила, когда мы прошли на посадку.

— Нет.

— Тогда почему вы передумали?

— Это мое дело, — отрезал, не желая обсуждать собственные мотивы.

— Я должна знать! — неожиданно резко остановилась Женя. — Если с ним что-то не так, то я должна знать, как вести себя, — добавила уже более спокойно.

— Ничего такого, что стоило бы озвучить, — твердо произнес, глядя ей в глаза. Я уже готовился отбивать следующую словесную атаку, но девушка удивила меня. Бросила странный взгляд и отвернулась, больше ни о чем не спрашивая.

А я нахмурился. Эти споры слишком утомляли. Куда сильнее долгих переговоров с клиентами или партнерами. Евгения своим ослиным упрямством выводила меня из равновесия за считанные минуты, из-за чего принимать решения и выстраивать линию поведения становилось куда сложнее. И оставалось надеяться, что она прислушается к моему требованию и сделает все, как я сказал. Потому что иначе… Ей не понравится. С такими мыслями я последовал на посадку, надеясь, что хотя бы полет пройдет спокойно.

11. Евгения

Была ли я шоке? Однозначно. Но это слово и наполовину не отражало моего состояния. Услышав предложение Аверина, я едва не осела наземь. Настолько нереально это звучало. Как издевка, чтобы окончательно добить. И лишь осознав, что мужчина не шутил, я немного расслабилась. Ровно до того момента, как он озвучил свое условие. Меня даже не так поразил тот факт, что мои заказы оказались фикцией, как то, что от меня потребовал Александр.

Это было очень жестоко. И я не понимала, за что он так со мной? Разве не понимал, какую боль причинял этим нелепым условием? Ну как? Как я скажу сыну, что я ему не мама больше…

Эти мысли отравляли радость от скорой встречи с Данечкой. Но даже в таких условиях я все равно была согласна. Потому что буду рядом с ним. Потому что это уже больше, чем у меня было все эти недели.

Пока собирала вещи, не давала покоя мысль, что что-то случилось. Ведь иначе такой, как Аверин, вряд ли бы изменил свое первоначальное решение. И материнское сердце сжалось от предчувствия. Несмотря на то, что общаться не хотелось, все же задала вопрос, мучивший меня.

— С Даней что-то случилось?

— Нет, — равнодушно ответил мужчина.

— Тогда почему вы передумали?

— Это мое дело, — отрезал он.

— Я должна знать! Если с ним что-то не так, то я должна знать, как вести себя, — попыталась объяснить свою настойчивость.

— Ничего такого, что стоило бы озвучить, — твердо произнес он, глядя мне в глаза. И я поняла, что это бессмысленно. Что этот жестокий человек никогда не проникнется сочувствием или хотя бы каким-то подобием сопереживания. Я не понимала, зачем ему с такой бессердечностью и безразличнием ко всем было нужно забирать у меня сына. Как мой бедный мальчик вообще выживал рядом с таким сухарем все это время?

Весь полет провела, думая об этом. В голове представлялись картины одна страшнее другой. Нет, конечно, скорее всего, дом и условия проживания у Аверина на высоте. Но вот эмоции… Забота? Нанял Дане лучших специалистов? Но ведь они чужие люди, а ребенку нужна любовь. Семья. Настоящая!

А не этот холодный ледышка, которому плевать на всех и вся, кроме своих желаний. Захотел — забрал ребенка. Захотел — выкинул из жизни человека.

В аэропорту нас встречала очередная черная машина. И все те же охранники сопроводили к ней. Я почти не обращала на происходящее внимание — все мысли были сконцентрированы вокруг предстоящей встречи с сыном. Несмотря на условия, на всю несправедливость, я радовалась. Предвкушала, как обниму Даньку, прижму к себе, вдохну его запах. Наверное, потому и не запомнила дорогу даже.

— Тебе нужно заехать за какими-то вещами? — неожиданно спросил Аверин.

— Что?

— Вещи, — терпеливо повторил он. — Тебе что-то нужно? Выходные, как ты понимаешь, контрактом не предусмотрены.

— Нет, — мотнула головой, не желая откладывать встречу с ребенком. — У меня все с собой.