Отец подруги

Когда я вхожу в кафе, Лена уже сидит за «нашим» столиком. Слева от нее стоит сумка, справа — стаканчик с кофе. Вытерев вспотевшие ладони о джинсы, я иду к ней. Главное, говорить четко и не поддаваться эмоциям. У меня все должно получиться.

— Привет, — здороваюсь, опускаясь на противоположный стул.

Оторвав взгляд от телефона, Лена делает едва заметный кивок в знак приветствия.

— Вернулась на учебу?

— Да, вернулась, — подтверждаю я очевидное.

— О чем хотела поговорить?

— Я хотела поговорить о твоем отце.

— А что о нем говорить? — откинувшись на спинку стула, Лена скрещивает руки на груди. — Я могу в любой момент позвонить ему сама и узнать обо всем, что меня интересует.

Я хмурюсь. Если она планирует и дальше вести разговор в таком настроении, то ничего толкового не выйдет.

— Выслушай меня, пожалуйста, Лен. Только без сарказма. Речь идет о человеке, которого мы обе любим.

Бывшая подруга кривит рот. Может быть, зря я начала разговор со слов о чувствах, но что уж теперь. Я пришла поговорить, как взрослые люди, и хороводы вокруг да около вряд ли будут уместны.

— Я начну с самого начала. Пожалуйста, не закатывай глаза и не перебивай. Мне и без того непросто.

Глубоко вздохнув, я опускаю взгляд себе на руки, но усилием воли заставляю снова его поднять. Хватит. Если я сама не буду верить в собственную невиновность, то как мне удастся убедить в ней других?

— Борис с первого дня знакомства вызывал во мне смешанные эмоции. Опыта с парнями у меня было немного, и это приводило меня в растерянность. Я не знала, как вести себя с ним, постоянно терялась, краснела… Пыталась избегать. А когда наконец поняла, что испытываю к нему настоящие чувства, то очень испугалась. Мне было стыдно перед всеми… Перед ним, перед тобой, перед мамой. Он ведь намного меня старше и, к тому же, отец моей лучшей подруги. Я ночами не спала, думая о том, что со мной что-то не так… Что я испорчена изнутри и поломана, если даже двадцатилетняя разница в возрасте меня не отталкивает. И я совершенно ни с кем не могла об этом поговорить… Даже с тобой. Особенно с тобой.

Лена открывает рот, собираясь что-то сказать, но потом, будто вспомнив о моей просьбе, снова его закрывает. Это, наверное, хорошо. Значит, у нее все еще осталась толика уважения ко мне и моим просьбам.

— Я сражалась с собой до тех пор, пока не узнала, что мои чувства не безответны. Я ведь всего лишь человек, понимаешь? Долгое время я поверить не могла своему счастью… Что такой человек, как Борис, мог обратить внимание на такую…

— Ты можешь не называть моего отца Борисом, пожалуйста? — дрожащим голосом перебивает Лена.

— А как мне его называть? — тихо усмехаюсь я. — Борис Александрович? Это же фарс. Я люблю его, Лен. И это не просто увлечение, прихоть или распутство, как очевидно считает Виктория Константиновна. Если бы это было так, я бы нашла в себе силы сопротивляться. Ради тебя, ради моей мамы… Но я люблю его по-настоящему, и мне не нужны от него ни подарки, ни деньги. Я счастлива от возможности быть рядом с ним, слышать его голос, держать за руку… — Я с мольбой смотрю на нее. — Ты ведь прекрасно знаешь меня… Знаешь, что отношения для меня не пустой звук. Ты любишь Артема. А теперь представь, что я точно так же люблю твоего отца.

— А он? — резко произносит Лена, кажется, впервые за разговор по-настоящему взглянув на меня. — Любит тебя?

Я качаю головой.

— Нет. По крайней мере, вслух он об этом не говорил. Но я точно знаю, что для него я особенный человек. В противном случае, он бы никогда не рискнул сделать тебе больно. Проще было б меня оттолкнуть. И вряд ли бы Борис приехал за мной, после того как я с ним порвала.

Лена смотрит перед собой. Ее щеки покрыты неровными пятнами, ресницы трепещут. Я затаиваю дыхание. Услышала ли она меня? Удалось ли мне пробиться сквозь глухую завесу ее неприятия? Я очень старалась.

— Когда ты уехала, я почувствовала свою вину, — тихо произносит она спустя долгую паузу. — За то, что своим поведением выжила тебя из университета и тем самым лишила шанса получить хорошее образование. Потом папа сказал, что тетя Ира попала в больницу, и мне стало еще хуже. Я поругалась с мамой и вернулась домой в твердой уверенности, что смогу принять ваши отношения. Потому что видела, что папе без тебя очень плохо… Но потом вы зашли с ним в нашу гостиную…

Она поднимает глаза. В них блестят слезы.

— И я поняла, что не справлюсь. Это мой папа, понимаешь? А ты та, с кем я сидела за одной партой и менялась футболками. Мозгами я пытаюсь понять и принять, но внутри все сопротивляется. Когда я думаю, что вы целуетесь и, что еще хуже, занимаетесь сексом, меня начинает трясти. А если вы поженитесь… Мне, что, тебя «мамой» называть?!

Вскочив, она хватает стоящую на столе сумку.

— Извини, Сона… Я честно пыталась…Но это выше моих сил.

50