Отец подруги

— Кто звонил? — живо интересуется Ленка, едва я убираю телефон в сумку. — И что с твоим лицом? Белая, как мел.

— Хозяйка, — бормочу я, по обыкновению отвернувшись к окну.

После выпрошенного мной поцелуя прошло больше суток, но я все еще не могу заставить себя смотреть ей в глаза. Мне стыдно перед ней за свои чувства, за то, что я такая неправильная. Она любезно пригласила меня пожить в их доме, а что сделала я? Влюбилась в ее отца. Чем не предательство?

— И что она?

— Сказала, что передумала сдавать комнату. Несколько дней упрашивала потерпеть, и в итоге отказала.

— Вот стерва! — радостно восклицает Ленка и в порыве чувств обнимает меня за шею. — Но я все равно так рада, что ты никуда не съезжаешь, и мы продолжим вместе ездить на учебу, завтракать и заплетать друг другу косички!

— Мы никогда не заплетали друг другу косички, — не могу не улыбнуться я.

Впрочем, улыбка моментально меркнет при мысли, через что мне придется пройти, когда она узнает о моем переезде в квартиру ее отца. Зная упрямый нрав Лены что-то да будет.

— Это я так, к слову, — беспечно отмахивается она. — В общем, я просто счастлива, что Соня и Тихоня по-прежнему остаются соседками.

Она так радуется, что я, к своему стыду, не нахожу в себе смелости с ходу озвучить ей правду. Потерплю до вечера, когда Виталий приедет за моими вещами, и назад пути уже не будет. Надо только Бориса Александровича предупредить.

Кое-как отсидев пары, я приезжаю на работу. С неспокойным сердцем распечатываю документы для Стефании и то и дело поглядываю на часы. За месяц работы здесь я успела выяснить, что отец Лены бывает у себя в три дня и уезжает около семи.

Быстро оглядев лицо в карманном зеркальце, я решаюсь. Встаю из-за стола и твердым шагом иду к нужному кабинету. Трижды стучусь и, услышав короткое «Входи», аккуратно приоткрываю дверь.

Весь мой собранный настрой рассыпается, едва я встречаюсь с пронзительным взглядом зеленых глаз, а сердце ухает так же, как и вчера, когда он держал меня в своих объятиях.

Слишком много, чтобы позволить себе ответить тебе взаимностью.

«Для кого много? — отчаянно вопит внутренний голос. — Мне совершенно наплевать, сколько тебе лет, если только рядом с тобой я чувствую себя так, будто готова взлететь».

— Слушаю тебя, Сона, — голос Лениного отца ровный и строгий, ничто в нем не выдает личного отношения.

— Я пришла сказать, что подумала… — Запнувшись, я жадно глотаю охлажденный кондиционером воздух. — Хозяйка комнаты, что я нашла, в последний момент отказала, поэтому мне не останется ничего, кроме как принять ваше предложение. Если оно все еще в силе, то я была бы признательна за помощь с перевозкой вещей… В смысле, вы говорили, что Виталий поможет.

Взгляд Бориса Александровича теплеет, отчего моя тахикардия только усиливается. Я бы хотела, что он всегда смотрел на меня так… Ласково. Будто я ему совсем небезразлична.

—Это хорошее решение, Сона. И Виталий конечно тебе поможет. Сегодня за ужином передам тебе ключи.

В груди больно сжимается при мысли о нашем последнем совместном вечере, и, чтобы ничем себя не выдать, я тотчас же осведомляюсь, могу ли я уйти. Ленкин отец утвердительно кивает, после чего я быстро выскакиваю за дверь.

Глаза снова жгут слез. И так теперь будет всегда. Только строгая субординация.

20

— У меня осталось ещё две недели заточения. Я накидала план, что нам нужно успеть посмотреть из сериалов, а потом я планирую ни минуты не сидеть дома. Вокруг столько всего интересного, — без умолку трещит Лена за ужином, закидывая в себя кусочки курицы. Ее глаза горят огнем.

Внутри все сжимается, когда я думаю о том, что тянуть больше нельзя, и подруге нужно сказать правду о своем переезде.

Борис Александрович сидит во главе стола и молча слушает дочь, в мою сторону даже не смотрит. Это меня, естественно, ранит, но зато придает сил и решимости.

— Лен, с квартирой у меня все решилось, — тихо говорю я, наблюдая за ее реакцией.

— Что? – удивляется она и даже на мгновение перестает жевать. Обводит нас с Борисом Александровичем быстрым взглядом и возвращает его к моему лицу.

— Да, я предложил Соне пожить в нашей квартире в городе, – вступает Ленин отец и тем самым перетягивает на себя внимание дочери.

Я впиваюсь ногтями в руку под столом и учащенно дышу. Мне бы хоть каплю того же спокойствия, с которым говорит сейчас Борис Александрович. Но мне приходится проглотить волнение и придать голосу уверенности.

— Виталий через час поможет отвезти мои вещи на квартиру. Я не сказала раньше, потому что это решилось буквально на днях.

Лена выглядит сильно ошарашенной. Ее приборы с громким стуком падают в тарелку, и она резко поднимается из-за стола.

— Что значит, предложил пожить в городе, пап? Ты ведь знаешь, как я отношусь к Соне, как переживала за ее переезд, а ты за моей спиной предложил ей такое? За тот вечер я неоднократно извинилась и сказала, что подобное больше не повторится. Сколько раз ещё нужно это сделать? — вспыхивает подруга, как свечка.