Отец ребенка

Оставшуюся дорогу санитарка сердито сопела, но рот не открывала и везла Оксану, как стеклянный сосуд с драгоценной жидкостью. В палате она помогла ей перебраться на кровать и проворно исчезла вместе с каталкой. Как только за женщиной захлопнулась дверь, Оксана закрыла глаза и моментально провалилась в небытие. Сказались и ночное бодрствование, и роды: все это ее основательно вымотало. Она уснула так крепко, что не слышала, как привезли в палату еще одну роженицу, не почувствовала, как приходивший врач откинул одеяло, осматривая ее, даже пропустила первую грозу с оглушительными раскатами грома, ослепительными вспышками молний и хрустально чистыми каплями дождя, беспорядочно перечертившими больничные окна и весело барабанящими по жестяному подоконнику.

Очнулась она оттого, что кто-то легко теребил ее за плечо. Она с трудом разлепила веки и увидела наклонившуюся к ней молоденькую девчонку в коротком белом халатике, выгодно подчеркивающем фигурку.

— Просыпайтесь, мамочка. Ребенка кормить пора, — мило улыбнулась она Оксане и протянула ей туго спеленатый кулек из байкового одеяла в сине-белую клетку. Оксана спешно приподнялась на кровати, взяла протянутый сверток с выглядывающим сморщенным красным личиком. Сердце, словно подстегнутое, убыстрило ход и беспокойно забилось. Несколько секунд Оксана внимательно смотрела на мирно спящего младенца, потом тревожно перевела взгляд на уходящую медсестру:

— Это не мой ребенок. — Ее смятенный голос остановил девчушку в дверях. Она стремительно развернулась и на одних носочках подбежала к Оксане.

— Не может этого быть. — В серьезных серых глазах светилось неприкрытое изумление, высоко поднятые брови сложились домиком. Она ловко перехватила ребенка у Оксаны, положила на высокий столик у окна и резкими отработанными движениями распеленала одеяло. Бросила беглый взгляд на маленькую клеенчатую бирочку зеленого цвета, завязанную на крохотной ручонке, и залилась краской.

— В самом деле, не ваш. — Ее смущение было таким неприкрыто-детским, что Оксана, до этого укоризненно смотревшая в ее сторону, только громко вздохнула. Медсестра метнулась к соседней кровати, где одиноко лежал еще один младенец, быстро распеленав, пробежала глазами по бирке и принесла его Оксане. — Простите, совершенно случайно перепутала с ребенком вашей соседки.

— Ничего, — тихо, осипшим, совершенно неслышным голосом ответила Оксана. В этот короткий миг ей вдруг сделалось страшно. Страшно от ощущения потери, страшно так, что во рту все высохло от предчувствий, в висках застучала, заколотилась боль, остро сжало горло.

Девчушка заметила, что ей стало не по себе, снова подняла брови домиком, отчего на лбу у нее образовалась тоненькая ниточка — морщинка, склонила голову набок и, стараясь оправдаться, зачастила:

— Извините меня, я случайно. Честное слово, это первый случай в моей практике. Сама не понимаю, как я могла перепутать.

Смущенная девчушка что-то лепетала в свое оправдание, но Оксана ее почти не слышала. Волна умиротворения разлилась у нее в сознании. Она с жадностью вглядывалась в крохотное личико, восхищаясь кнопочкой-носом, пухлыми щечками и ямочкой на подбородке. Ребенок спал, его крошечное личико морщилось во сне. Ей захотелось из всех сил прижать его к себе, но она сдержалась и только легонько провела по лицу рукой, нежно касаясь ладонью бархатистой кожи, впитывая в себя новые ощущения. Ребенку это не понравилось. Он открыл глаза, моргнул и остановился взглядом на Оксане. Глаза были темные, изумительного густого синего цвета, в них была какая-то сонная глубина. Ребенок еще несколько раз моргнул, зевнул и закряхтел. Ему надоело бессмысленное любование, он хотел есть и, недовольно ворохнувшись в тугом коконе, сначала капризно скривил губы, а потом, открыв беззубый ротик, громко закричал от негодования. Оксана торопливо приложила его к груди и, когда он замолчал, довольно зачмокав, услышала, как девчушка спрашивает:

— А как вы догадались, что это не ваш ребенок? Я же первый раз его на кормление принесла. — На ее лице появилось странное выражение: смесь удивления, задумчивости и невольного интереса.

— Если б я знала как, — недоуменно вздернула брови Оксана. — Просто интуитивно поняла, что это не мой сын. — Откуда она знала, Оксана и себе не могла сказать, но она знала — и все.

— Одна узнает своего ребенка чуть ли не по запаху, вторая — даже не хочет видеть. — Девушка нахмурилась, и на ее лице появилось строгое выражение, разом сделав ее на пару лет старше.

Оксана вопросительно посмотрела на девушку.

— Соседка ваша. Стоило мне показаться в дверях, она пулей из палаты выскочила, даже притронуться к малышу не захотела. Еще на обходе врачам заявила, что отказывается от ребенка и хочет отдать его в детский дом.

Оксана замерла от услышанных слов, рот ее смешно приоткрылся от изумления. Она почувствовала, что волна жалости к малышу, которого она недавно держала в руках, буквально захлестывает ее.

— Почему? — спросила она, голос ее дрогнул.

— Сказала, что не собирается губить жизнь из-за одной ошибки.