Отец сводной сестры

Моя голова лежит на плече Ромы, сквозь прикрытые веки вижу, что он активно с кем-то переписывается в одном из чатов, кому-то потом отвечает на письмо. Даже находясь в больнице, решает свои рабочие моменты, ни на минуту не отдвигает работу в сторону надолго. В этом весь Роман, именно поэтому он отличный руководитель и отвратительный отец для Регины. Улыбаюсь. Мужем будет не лучше, но это если сидеть сложа руки и не напоминать ему о том, что рядом с ним есть не только работа, но и жена.

— Ты все работаешь, - тихо замечаю, потягиваясь. Виновато мне улыбается и быстро-быстро печатает ответ в мобильном телефоне.

— Не могу позволить себе убрать руку с пульса, особенно, когда в мире экономику лихорадит, доллар дорожает, приходится быть постоянно в тонусе.

— Ты, наверное, родился трудоголиком.

— Когда отец ушел из семьи, я старался подрабатывать, чтобы облегчить жизнь маме.

— У тебя отец ушел из семьи? Я не знала, - замечаю, как пальцы замирают над экраном телефона, нажимает отправить и убирает мобильник в карман пиджака. В глазах задумчивость перемешивается с решительностью. Складочку между бровями хочется разгладить.

— Отец ушел к молодой любовнице. Именно поэтому мать тебя не воспринимает. Она считает, что я повторяю его судьбу и кончу так же плохо, как и он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Он умер? – беру его ладонь, сжимаю. Сегодня день откровений, день сближения. Мне кажется, что никогда с Ромой так не были близки друг к другу и честны, как сейчас.

— Да, три года назад умер от цирроза печени. Он жил один, с матерью не общался, любовница ушла от него через год, после того, как сошлись. По ее меркам он был не слишком богат, не слишком амбициозен. Это его подкосило и покатился по наклонной. С работы, где занимал должность руководителя, уволили, с каждым новым рабочим местом статус все ниже и ниже становился. Последние годы подрабатывал охранником на базе отдыха, была у него пенсия, я ему помогал деньгами. Платил за квартиру, которую он снимал, привозил продукты. Он отказывался, упрямился, но я его не слушал. Чувство вины не позволило ему сблизиться со мной, я считал, что в душу к нему лезть нет смысла. Поэтому, когда женился на Алле из-за ее беременности, мать была не в восторге, считала, что я слишком молод для семьи. И она единственная кто поддержал, когда меня пригласили в Америку, потом в Сингапур по работе. Я все время кажется, что молодые девушки ничего хорошего не дадут, а вот взрослые состоявшиеся женщины более мудрые. Но мы с тобой знаем, что это не так.

Роман крепко сжимает наши ладони, потом подносит и целует мою руку. Я вздрагиваю от его нежности, ловлю себя на мысли, что не хочу ничего менять в своей жизни. Пусть все будет так, как есть и даже лучше. Пусть этот самый невероятный мужчина, которого я когда-либо знала, всегда будет рядом.

— Добрый вечер, - перед нами появился мужчина в халате, смотрит на Романа. – Вы родственники Воронцовой?

— Да, - Рома выпускает мои руки, встает. Мужчины отходят в сторонку. Я зажимаю свои ладони между коленками, внимательно следя за выражением лица Ромы. Он серьезен, слушает врача без улыбки. Страх, что Лика умерла, сковывает меня изнутри, мешая нормально думать и просто дышать. Я не смогу себе простить ее смерть. Не смогу... Ребенок... Что с ним?

— Она умерла? – вскакиваю на ноги, как только Рома возвращается ко мне. Удивленно вскидывает брови, качает отрицательно головой.

— Нет. Она жива, состояние тяжелое, сейчас в реанимации. К ней никого не пускают, пока не переведут в палату. Оставаться нам в больнице нет смысла. Поехали домой, - берет под локоть и тянет меня на выход. Я упираюсь. Один вопрос не дает мне покоя: что с ребенком?

— Ром, - выворачиваюсь из его рук, он останавливается и раздраженно на меня смотрит. Злится. – Что с ребенком?

— С ребенком? – сдержанно усмехается, подходит ко мне вплотную. В нем нет и грамма сочувствия. – Ребенка нет.

— Как нет? – мир перед глазами плывет, меня поддерживают, не дают упасть. Боже, это настоящее горе. Лика, наверное, еще не знает об этом. А Рома... Рома сердится без причины, когда тут плакать надо. Черствый.

— Дин, дослушай меня. Сейчас речь идет о том ребенке, о котором нам с тобой говорила Лика. Его нет и не было. Она придумала свою беременность, чтобы разлучить нас с тобой, привязать меня к себе, - вздыхает, заправляет мои волосы за уши, обхватывает мое лицо. Я изумленно рассматриваю темнеющие его глаза, пытаясь понять, как Лика могла с такими вещами шутить.

— Поехали домой, - ласково меня обнимает за плечи и увлекает на улицу. Я иду на автопилоте, смотря перед собой. Почему люди поступают так жестоко? Почему ради своей выгоды они не гнушаются использовать ценности, над которыми лучше не шутить? Как Лика могла соврать про ребенка?

— Я не понимаю, - шепотом говорю свои мысли вслух, потерянно обращая взгляд на Рому. Он сжимает зубы, на скулах ходят желваки. – Зачем? Я бы никогда не посмела с такими вещами так легкомысленно обращаться!