Отголоски судьбы (СИ)

В серых глазах застыло ожидание, радость, надежда. Цепляясь глазами за каждую черточку лица, Олайя сделала шаг вперед. Ей хотелось закричать, броситься в его объятия, целовать, но она смогла лишь беззвучно шевельнуть губами.

— Дим.

Она сделала еще шаг. Подняла руку, легко касаясь пальцами, провела по бледной осунувшейся щеке.

— Я ждала тебя.

— Я вернулся.

Он порывисто притянул ее к себе, сжимая руки за ее спиной, словно хотел слиться с ней в одно целое. Нити, связывающие их, встрепенулись, налились силой, окутали.

Олайя слегка отодвинулась, смотря на него, до конца не веря, что это все происходит наяву. Вновь уткнулась ему в грудь. Димостэнис слегка пошатнулся, выровнялся.

— Тебе плохо? — ее горячие ладони легли ему на лицо, начиная обследование, как она это обычно делала.

Он перехватил ее руки, покачал головой.

— Было плохо. Без тебя. Каждую мену, каждый сэт, каждый проклятый день. Сейчас я счастлив.

— Я так сильно ждала тебя, — наконец слезы прорвались, потекли по ее щекам.

— Я знал. Я чувствовал, — Дим целовал мокрые глаза, скулы, нос. — Спасибо.

На лицо падали холодные струи воды. Потом довольно беспардонно хлопнули по щеке, выдергивая из забытья. Сразу почувствовалось онемение, разлитое в левой части груди. Дим скосил глаза и увидел торчащий из него болт. Чуть дальше распростертый по земле лежал человек с арбалетом в руках и ножом в горле.

— Пришел в себя?

Знакомый голос под ухом заставил вздрогнуть. Димостэнис распахнул глаза.

— Что ты здесь делаешь? — прохрипел он. — Это земли Астрэйелля.

— Империя! Империя! — с раздражением проговорил бывший помощник. — Спешил, мчался сюда. И что? Хорошо тебя встречают дома!

— Не твое дело, — процедил Дим.

Ориф естественно его не услышал.

— Как ты не понимаешь, что для них ты теперь очень опасен? Когда ты столько времени провел в Мюрджене!

— Тебя это не касается, — повторил Димостэнис, — что ты здесь делаешь?

— Тебя спасаю, — язвительно ответил тот.

— Я не просил.

— Ты сохранил мне жизнь, хоть по всем правилам наших игр ты не обязан был этого делать. Не люблю быть должником.

Дим не ответил. Каждое слово отбирало силы. Онемение расходилось от груди по всему телу. Он чувствовал кровь, выходящую из него.

— Дела плохи, — Ориф осмотрел рану, — болт в районе хьярта, мне его не вытащить. Надеюсь в твоем Астрэйелле во всех селениях есть обители.

В ближайшем селении обители не было. Правда нашлась целительница-травница, которая очень старалась помочь. Тем более денег, которых оставил ей неожиданный посетитель, было достаточно, чтобы открыть несколько врачебных домов. Ориф все дни проводил в соседней комнате, но общаться не стремился. К большому облегчению Дима, который тоже не горел желанием разговаривать с этим предателем. Бывший помощник зашел в комнату на четвертый день.

— Карена сказала, что рана серьезная, но от Врат Зелоса ты уже далеко. Я уезжаю.

— Кто ты? — все же спросил Димостэнис.

— Тебе это так важно знать?

— Да.

Ориф насмешливо фыркнул.

— Тогда есть повод заглянуть к нам в гости еще раз.

Димостэнис закрыл глаза, демонстрируя свое отношение к собеседнику и к его словам.

Целительница очень старалась облегчить его страдания и заврачевать рану. Однако, несмотря на ее опыт и усердие, у нее не было знаний и силы достаточной, чтобы спасти хьярт. Если все последние дни Дим не мог пробиться к нему, но всегда ощущал, то сейчас на том месте в груди была лишь пустота.

Он покинул селение на следующий вечер после отъезда Орифа. Целительница собрала ему в дорогу мази и настойки, которые хоть немного облегчали боль и помогали держаться. В Эфранор Дим не стал заезжать, срезав путь и направив своего коня к Голубым Скалам.

Димостэнис сидел, прислонившись спиной к камням. В маленьком пещерке, приютившей двоих влюбленных, было надежно и тепло, потрескивал огонь. Последний оплот, где еще хоть немного можно ни о чем не думать и чувствовать себя на вершине мира. Олайя прижалась спиной к его груди, откинув голову ему на плечо. Оба молчали, еще не остывшие от любовных ласк, нежились в объятиях друг друга. Она то прикасалась губами к его щеке, то щекотала ее ресницами, то поднимала руку и проводила пальчиками по его волосам, по лицу, по шее, ловила улыбку, улыбалась в ответ.

Сладкое неистовое ощущение, что они друг без друга — ничто.

— Как же я люблю тебя, — прошептала она.

— А я тебя, мой ангел.

Дим сосредоточенно смотрел на огонь, видя в нем лишь языки пламени. Олайя повернулась к нему лицом, положила ладони на грудь.

— Что случилось, милый?

— По дороге, — он неопределенно пожал плечами, стараясь придать своему лицу самое беспечное выражение, — попал в засаду. Не оценил.

— Кто это мог быть? Ты знаешь?

Димостэнис повторил свой жест.

— В Эфраноре все изменилось, — произнесла она.

— Что ты имеешь ввиду?

— Император вновь приблизил Совет Пяти и все стало как прежде. Советники вернулись на свои места и опять всем заправляют.

Дим на несколько мгновений ошарашено замер, пока в полной мере не осознал, что сказала Олайя.

— Как такое могло произойти?!