Отголосок: от погибшего деда до умершего

Эрнст Янг сказал, что ждет меня ровно в двенадцать, просил не опаздывать, потому что «через час у меня одна шизанутая истеричка». Я подумала, как он после моего визита окрестит меня и еще подумала, как мне повезло, что он не мой психолог. Хотя несколько раз я у него консультировалась, но это было не на его кушетке, а на моей.

Собственно, это был приятель Манфреда, а не мой. Хотя какое-то время у нас была общая компания. Кроме того, он был другом нашего с Манфредом детства. Так странно, мы с братом не близнецы, но свое детство я чаще всего обозначаю как наше. Словно меня не было без Манфреда.

Его полное имя – Эрнст Янг Маккензи. Это имя для всех людей в той среде, где он вращался, звучало как название консалтинговой или юридической фирмы. Никто на слух не воспринимал это как имя физического лица (неужели так зовут человека?), что его в свое время очень раздражало, но потом он привык и стал использовать это как усыпляющую бдительность шутку и свою фишку. Учиться на психолога он подался не в Австрию, что было бы логичным, а в Великобританию.

Там ему было нелегко. Он попал в среду шикарных снобов. Один из профессоров в качестве ремарки к неплохому английскому Эрнста сказал, что такое произношение он еще готов простить дворнику, ирландцу или продавцу булочек из Индии, но не профессиональному психологу. Профессор всякий раз так остро реагировал на слова Эрнста, что тот посоветовал ему общаться со словарями, чтобы не оцарапаться о слова, ударения и произношение живых людей, а еще лучше, говорить на латыни, так как мертвый язык словно выдуман для таких профессоров. После этого профессор отказался принимать у Эрнста экзамены, но это был не единственный профессор в округе.

Еще Эрнста травили Шекспиром. Он считал, что Уильям чрезвычайно ядовитый драматург и сонетист. Травля Шекспиром происходила везде: в аудиториях, на вечеринках, на тренингах, в гостях. Его собеседники всегда цитировали Шекспира. Главным было не то, чтобы угадать фразу или несколько слов, вырванных из контекста, спустя секунду после того, как кто-то это процитировал. Угадать нужно за секунду до того, как кто-то это процитирует.

Сначала Эрнст комплексовал. Но потом как-то вечером сел и самостоятельно, не пользуясь уже имеющимися переводами, перевел произведения Гете на английский и начал травить британцев цитатами из Гете. Некоторые из его собеседников думали, что это Шекспир, и упорно, несмотря на мозговой запор, силились и тужились припомнить, откуда взялась эта фраза-раздражитель. Эрнст любил говорить, что у каждого могучего писателя есть текст, который воспринимаешь как Библию. То есть ты уверен, что где-то это слышал, но не можешь ни вспомнить, где именно, ни признаться в том, что никогда этого не читал.

Его лучшими друзьями были Кайра Натали Линн и Джонатан Линн. И еще психоаналитики. Они фанатели от истории о Джеке-потрошителе. Даже своих девочек-близнецов назвали Барнаби и Бурго. Детишек назвали в честь двух бладхаундов, полицейских собак, которые занимались розыском легендарного серийного убийцы.

Познакомились они при трагикомических обстоятельствах. Однажды Эрнста пригласили в гости к известным в узких профессиональных кругах психоаналитикам Линн. Он потерял сознание и разбил голову, когда входил в арку, ведущую в дом супругов. Дело в том, что в арке была установлена гипсовая фигура Джека-потрошителя, изготовленная в полный рост и в натуралистической манере. Манфред, когда рассматривал фотографии, всякий раз вздрагивал и бурчал, что это извращенческая, но очень качественная работа.

Эрнста забыли предупредить о Джеке, ведь все давно к нему привыкли. А у Линна (который он) было несколько мэрских и полицейских разрешений на установку этой «парковой фигуры», за которые ему пришлось побороться. После того как в результате нескольких судов борьба закончилась победой Линна, он стал воспринимать Джека так же естественно, как усыновленного ребенка, которого добивался и теперь считал частью своей семьи, поэтому забывал предупреждать о нем новичков.

Манфред спросил, а как к этому относятся дети? Ведь это ужасно. Линн сказал, что их дети к этому относятся с пониманием, а чужим детям нечего делать в этой арке, впрочем, если кто-то из детей туда сунется, то не испугается. Так как дети и женщины потому и становятся жертвами маньяков, что маньяки вызывают у них не страх, а любопытство. «Он как аттракцион, это Диснейленд, понимаешь?» Эрнст пытался понять.

В то время Линн (которая она) была беременной. Линн надеялись, что у них родится сын. Эрнст посоветовал назвать его Лустморд, что в переводе с немецкого означает – убийство ради развлечения, сексуальное убийство, он думал, что они станут упрекать его за такое проявление «юмора», но и Кайра Натали, и Джонатан были в восторге от этой идеи. «Все-таки, когда веками темечко людей долбит дождь, с их мозгом происходит что-то необратимое», – констатировал Эрнст Янг Маккензи.