Это моя гребаная жена! Женщина, которую я люблю больше жизни. Что, черт подери, она делает? И когда я перехожу к следующей информации в досье, я вспоминаю, что она не Нина, когда вижу фотографию. Она молодая, правда, очень молодая. Отсканированная страница из школьного альбома, с ее фото и именем под ним.
Элизабет Арчер.
Примечание гласит:
Господи. Как она попала в Позен?
Мой взгляд всматривается в черно—белую фотографию. Она не улыбается, но она прекрасна. Я вижу женщину, на которой женат, и когда я закрываю глаза, я вижу
И теперь я чувствую это.
Вину.
Я кладу досье и откидываюсь на спинку кресла, пока пытаюсь разобраться в реальности, но мои эмоции настолько противоречивы. Я не могу ясно мыслить. Моя жена не та, за кого себя выдавала с того дня, как я встретил ее. Но почему? Что она хочет? Я должен ненавидеть ее, быть в гневе, ярости. Вместо этого, я хочу поехать обратно в больницу, чтобы прикоснуться к ней, увидеть ее, обнять и спросить: "почему", сказать, что как бы то ни было, я исправлю все ради нее, потому что люблю ее.
Боже, я люблю ее.
Что, черт возьми, не так со мной? Я должен быть в ярости, верно?
На секунду я закрываю глаза, когда чувствую пульсирующую головную боль. Ослабив галстук, я открываю глаза, и они опускаются на конверт. С любопытством я открываю его и обнаруживаю флэшку вместе с запиской, в которой говорится:
Открыв крышку своего лэптопа, я подключаю флэшку и нажимаю на единственный всплывший файл. Появляются финансовые таблицы компании, но цифры далеки от нормального спектра. Я прокручиваю информацию и когда достигаю конца, я вижу учетную запись, и во мне зажигается паника.
― О, боже мой.
Мои глаза расширяются, когда я наклоняюсь ближе к экрану, потому что не могу поверить в то, что вижу. Мой желудок сжимается, когда я замечаю слабый шум по другую сторону двери. Прежде чем у меня есть хоть секунда подумать, дверь распахивается, врезаясь в стену.
Лицо мужчины размыто за пистолетом из нержавеющей стали, который направлен на меня. Холодок проходит по моему телу, в результате чего мои легкие разрушаются, когда я пытаюсь говорить, но он говорит первым.
― Ты, черт побери, больше не тронешь ее, ― рычит он, когда несется ко мне, держа руку прямо перед собой, отмечая свою цель.
Я быстро встаю на слабых ногах, держа руки в знак капитуляции и умоляя сквозь обрушившуюся панику:
― Деклан, не делай эт…
(выстрел)
(выстрел)
Темно—красная жидкость просачивается сквозь белый хлопок, распространяя неминуемую смерть через волокна футболки, пока он лежит с широко раскрытыми глазами. Я замираю, наблюдая за тем, как медленно он отклоняется назад всем телом от силы выстрела. Внезапно вес пистолета становится слишком тяжелым для моих изящных пальцев, и он выскальзывает из моей руки, падая со стуком, в тот же момент, что и тело Пика обрушивается на пол.
Я нахожусь в состоянии оцепенения, когда смотрю на своего брата. Его тело содрогается от боли, в его глазах застывает немигающий взгляд, и булькающий звук в горле перерастает в яростное захлебывание собственной кровью.
Я не предпринимаю никаких действий, чтобы помочь ему; вместо этого меня словно охватывает ощущение, будто смотрю фильм ужасов, где я становлюсь пассивным наблюдателем.
Страх в его глазах вселяет ужас, когда из его взгляда по капле утекает жизнь, расширяются, и он вперивается в никуда.
Его тело не двигается, оно приковано к земле, и затем оглушающая тишина накрывает меня с головой. Именно в этот момент я начинаю чувствовать, как тёплая кровь циркулирует по моим венам, и выхожу из состояния оцепенения, начиная двигаться. Медленно приближаясь к Пику, я опускаюсь перед ним на колени, дрожа всем телом, но я слишком напугана, чтобы прикоснуться к нему.