Отягощенные злом. Разновидности зла

Дело вот в чем… как бы это правильно объяснить. Был в Российской империи такой писатель, фамилия у него была… нет, не вспомню. Отслужил в пограничной страже в не самом приветливом месте — Туркестанский военный округ, граница с Афганистаном, потом начал публиковаться, писал книги для подростков. И вроде бы хорошие книги, но дело в том, что его излюбленным сюжетом было попадание подростка, мальчишки в критическую ситуацию. И в этой критической ситуации он делал то, что подчас было не под силу и взрослому, военному, офицеру, даже прошедшему специальную подготовку. Соответственным образом он побеждал всех антигероев и добивался своей цели. Именно этих мальчишек — каюсь, прочитал пару книг по совету — напомнил мне сейчас несовершеннолетний еще Император.

Беда только в том, что в жизни так не бывает.

Проблема даже не в неравенстве сил. В жизни бывает по-всякому… в бытность мою Наместником ко мне привели озлобленного, одиннадцатилетнего больного пацана. Какой-то ублюдок дал ему самодельный двуствольный пистолет — ничего другого не было, и пояс шахида, видимо, тоже не смогли смастерить — и отправил его убивать. Этим оружием он воспользовался с предельной эффективностью — два выстрела и два трупа, казак и офицер. Таких убивали на месте… но на этого у много чего повидавших, озверевших от крови казаков просто рука не поднялась. Привели ко мне… я с самого начала довел до всех, что никто не получит взыскание, если приведет ко мне кого-то или сообщит что-то, заслуживающее, по его мнению, внимания, даже если потом это окажется полной чушью. Привели… хотели узнать имя того ублюдка, который послал этого пацана с самоделкой, чтобы нагрянуть и расквитаться. Слышали, что мне удается расколоть самых отпетых и террористы боятся, и боятся лично меня. С этим пацаном мы проговорили несколько часов… разговор напоминал разговор глухого со слепым, в конце концов, отправил его в закрытый интернат. А что прикажете делать? Надеюсь… он жив до сих пор… интересно было бы напомнить ему сейчас его слова: волей Аллаха мы убьем всех неверных, сколько бы их ни было, и будем жить по шариату. Он и сейчас так же думает?

А если вспомнить тот случай на открытии завода? Если вдуматься — еще страшнее. Еще один пацан, вообще без оружия, все его оружие — черенок от лопаты, пластиковая бутылка и черный носок. Он прекрасно знал, как охраняют меня, он прекрасно знал, что, увидев гранатометчика, снайперы просто откроют огонь на поражение и будут разбираться потом, потому что идет война. И он умрет, даже не забрав с собой ни одного врага… умрет просто для того, чтобы в чашу наших грехов капнула еще одна капля невинной крови, и, может быть, когда-нибудь эта чаша переполнилась бы. Он был готов даже на это… во имя экстремистских идеалов, какие вбил в его голову какой-то ублюдок-исламист.

И вот туда, в этот ад, в этот бурлящий ненавистью котел отправить будущего Императора?!

А кого же еще?!

У двери, конечно же, не было ни машины, ни конвоя, положенного Регенту, но я понял, что Ксения уже здесь.

Дворецкий закрыл дверь. Выразительно показал глазами на кабинет… в который я вообще-то приказал никого не пускать в мое отсутствие. Но Ксения Александровна, конечно же, прошла туда…

Дубовая дверь кабинета затворилась за мной с едва слышным скрипом.

Так… Диван, поза умирающего лебедя, небрежно отброшенная в сторону сумочка. Господи, Ксения, когда ты перестанешь лицедействовать и станешь самой собой — ведь ты далеко не такая плохая, какой хочешь показаться. С чего тебе пришло в голову, что гибрид Екатерины Второй и баронессы Рэтчер, премьера Соединенного Королевства восьмидесятых, — это то, чем ты должна выглядеть?

Я молча открыл спрятанный в стене за потайной панелью бар. Бутылки содержались там не так, как обычно, а в полной темноте, на боку, на специальных подставках и при оптимальной температуре и влажности. Часть бутылок была родом с виноградников, принадлежащих мне.

— Шампанского, сударыня?

— Нет… Вина. Красного вина.

Вот даже как…

— Вина?

— Да, черт возьми, вина. Хочу напиться до чертиков.

— Сударыня, чрезмерное употребление спиртного для прекрасной дамы чревато грехопадением, о котором она потом сама же и будет сожалеть.

— Кому, как не вам, это знать, — огрызнулась Ксения.

Выпад был злым и явно незаслуженным. Но я молча проглотил это, открыл бутылку вина, присланного с Азовского побережья. Там были очень плохие условия для виноградарства — снег зимой, каменистая почва и чудовищные ветра, обнажающие корни лозы. Но именно поэтому опытный виноградарь мог сделать там просто потрясающее вино. Для того чтобы получилось хорошее вино, винная лоза должна страдать. Кто думает по-другому, тому прямая дорога в дешевую винную лавку, где вашему вниманию будут представлены десятки сортов ординарных вин, водянистых, иногда и спиртом крепленных, с виноградников, орошаемых установками, управляемыми компьютером…

— Прошу, сударыня.