Отягощенные злом. Разновидности зла

Мы проехали по главной улице Ташкента — проспекту Императора Александра Четвертого, ведшему к горам Чирчик, на которых золотым сном застыли модерновые, покрытые золотистого оттенка стеклом корпуса университета имени Авиценны [54]. Многие торговые улицы были дополнительно перекрыты куполами из полупрозрачного стекла, золотые украшения (настоящие!) здесь предлагали разносчики прямо на улице, а от хинкален и казанных — пищу здесь готовят в огромных котлах — казанах — запах доходил даже до дороги. Коричневые и белые шпили минаретов походили на колонны, поддерживающие голубое, безбрежное небо, и азан, призыв к намазу, отражался от самих небес…

Таксист попытался заговаривать со мной по-узбекски, но я виновато улыбался и говорил, что не понимаю, потому таксист перешел на русский. Гидом он оказался не лучшим, но так даже, наверное, и хорошо, такие города надо познавать самому, без гида. Побродить по улочкам, посидеть в местной едальне… Жаль, что времени у меня не так много…

Таксист внезапно свернул к тротуару, нажал на клаксон.

— Что происходит?

— Эфенди, вы не возражаете, если мы подвезем моего двоюродного брата? Он работает в мастерской на окраине города, это как раз по дороге, если направляться в Бухару…

— Да нет, конечно…

— Аллах, да вознаградит вас за доброе сердце, эфенди…

На самом деле я возражал, и довольно сильно. Потому что незадолго до этого таксист звонил по какому-то номеру, и я уловил два слова, которые меня весьма насторожили. «Килмок» в узбекском означает что-то связанное с ограблением, а слово «акча» означает «деньги». Настораживающее сочетание слов…

Откуда я знаю узбекский? Да так… учу потихоньку… как и пушту. Потому что в Афганистане много узбеков, а если хочешь понимать, что происходит в том или ином месте, ты должен знать язык этого народа, чтобы говорить с ним на одном языке. Поэтому, когда нечего делать, я и учу язык.

Открылась дверь — слева от меня в машину сел молодой, веселый усач, сказал «Салам алейкум», таксист просто ответил «Салам», а я ничего не ответил. Машина покатила по какой-то дороге, причем таксист вести стал резче, ускоряясь и тормозя. Понятно… нервничает…

Пошли пригороды… зеленые насаждения, арыки, махалли… Махалля — так называют местную общину, это от десяти до пятидесяти домов. Махаллинцы всегда помогают друг другу, вне зависимости от того, кто нищ, а кто богат, кто при власти, а кто нет, часто они собираются вместе за одним столом, у них может быть общая собственность и общие запасы. Махалли — это старый Туркестан, одноэтажный… и если забрести в этот район, то плутать можно до бесконечности, а чужаку тут вряд ли помогут. И потому, как только «Фиат» начал сворачивать к махалле, я врезал изо всех сил локтем веселому, улыбчивому узбеку сначала в бок, потом в лицо. Рука нащупала ребристую рукоять ствола, которую я выдернул из-за пояса грабителя и ткнул стволом в затылок водителя. Офицерский «наган», откуда только взяли такую старину…

— Пошел! Скажешь лишнее, мозги по всему салону разлетятся…

Водила побледнел, но подчинился, машина начала набирать ход. На подходящем повороте я открыл дверь и выпихнул еще не пришедшего в себя узбека на дорогу…

Ехали мы недолго. Как только увидел подходящий поворот, ведущий в апельсиновую рощу, так и скомандовал поворачивать. Водитель подчинился…

Сукин сын… Честно говоря, особой злости не было, если бы не одно «но». Получается, что это моих солдат грабят эти твари. Это мои солдаты прилетают сюда для того, чтобы отдохнуть, и нарываются в итоге на ствол. А значит, это вызов уже мне лично и всей Империи — такого быть не должно…

Завывая мотором, машина пробивалась мимо закопанной в землю водоводной трубы. Никого не было видно — день, жара, узбеки работают так же, как испанцы — с сиестой на время жары. Мертвая тишина…

— Стоять. Выходишь и руки на капот. Оружие есть?

— Нет! Клянусь Аллахом, нет!

— Давай, пошел…

Водила начал вылезать.

— Руки держи на виду. Пристрелю! — прикрикнул я.

Похоже, что любители. Или недавно начали…

Вслед за водителем выбрался из машины и я. Солнце жарило беспощадно, буквально било по голове. Дело шло уже к закату…

— Руки на капот. Ноги расставить!

Ничего не нашел, кроме баллисонга, филиппинского ножа — бабочки. Посмотрел — крови на нем вроде бы нет. Забросил в кусты…

— Эфенди, прости…

— Многих уже убил?

— Не убивал, клянусь Аллахом, не убивал! Только деньга брал!

— Много?!

— Три раза! Три раза!

— На землю! Лицом вниз!

— Пощади ради Аллаха! Пощади ради Аллаха!

— Лежать…

Я схватил узбека за шиворот и толкнул на землю. Тот упал в пыль, не прекращая причитать и поминать Аллаха…