Отираю лицо свое от следов реальности

А вот ее внезапный любовник, напротив, раз за разом возвращался мыслями к тому, что произошло днем. На полке сверху храпел коммивояжер — он думал устроить сцену, но потом присмотрелся к рослому молодому спутнику и передумал. Стефан провел носом по подушке. На ней еще остался запах Энди. Духи и ее кожа. Где-то, он видел это до того, как выключил свет, осталось пятнышко от ее помады.

Он должен пойти к ней и… что? Убедить уехать с ним. Если это правда, если нет у нее никакого жениха, то что ему мешает? Она ведь американка, верно? — думал Стефан. Ирландия, Шотландия, для нее, может, и нет никакой разницы. Увезу ее к себе, чем хуже одна женская школа, чем другая? Для нее-то?

От одного воспоминания о ней у него щемило сердце — становилось так больно, почти как когда он сорвался в детстве с тарзанки. Сначала сердце замерло, а потом — бам! Он упал на землю и ушибся. И вот сейчас он точно так же летел, летел… Если он не схватится — метафорически говоря — за Энди, снова расшибется.

Сынок, однажды ты встретишь ту самую, как я встретил твою маму, и сразу поймешь, что это она — так говорил его отец.

Стефан встал, полный решимости, всунул ноги в ботинки, примяв пятками шнурки — не было времени, так его распирало от счастья, от ощущения своей находчивости. Да и не хотелось возиться в темноте даже лишнюю минуту.

В одной рубашке да брюках, он выбрался из купе и побрел, шатаясь, по коридору. Поезд трясло. Стефана трясло. Он не понимал, где его собственная дрожь, а где — вихляние огромной железной машины.

Только бы не перепутать купе…

Энди!

Он выкрикнул это мысленно, схватился за ручку.

Бам.

Потом, когда спасатели разбирали завал, они нашли Стефана прижатым к Энди. Они не успели увидеть друг друга перед смертью, но в неразберихе аварии их притиснуло друг к другу. Уже после того, как их буйные сердца перестали биться.

Не было никого, кто бы мог их опознать.

Не было никого, кто мог бы описать их историю — после посадки на поезд и до… конца.

Но это был не самый-самый конец для них обоих.

2017

Говорят, перед смертью видишь, как проносятся перед тобой воспоминания всех прошлых жизней. Перед нею же промелькнули образы всех, всех прошлых воплощений.

Вот они с любимым на корабле.

Вот — в холле, на приеме.

Вот — грязные, в окопе.

Вот — в дребезжащем поезде.

Она открыла глаза. Вот — он наставил на нее пистолет и буравит серьезным взглядом.

— По крайней мере, ты не собираешься задушить меня голыми руками. Я бы этого не перенесла.

Можно подумать, она надеется выжить после того, как пуля вопьется ей в голову или сердце. Если живот — то еще возможно… но зачем?

Так всегда и было. Она помнила его, а он ее — нет. И каждый раз, в каждой жизни она завоевывала его заново.

Просто на этот раз, в этой эпохе он оказался злодеем.

— Это конец, — сказала она и закрыла глаза.

Ее звали Марина-Маргарита, а как звали его, она уже не узнала.

Конец

Иллюстрация на обложке создана при помощи нейросети Stable Diffusion.