Откат к "заводским настройкам" (СИ)

- Ну и здорово, что хоть кому-то сумел помочь за такой короткий срок!

— Вадимыч… — Майор облапил мою субтильную подростковую фигурку, повисая у меня на груди. — Я… я…

- А не спеши ты меня хоронить, Филимоныч! — Я отодвинул майора в сторонку, и в моих руках вновь появилась гитара, только на этот раз обычная аккустическая.

- А не спеши ты нас хоронить,

А у нас ещё здесь дела,

У нас дома детей мал мала,

Да и просто хотелось пожить.

А не спеши ты нам в спину стрелять,

А это никогда не поздно успеть,

А лучше дай нам дотанцевать,

А лучше дай нам песню допеть.

А не спеши закрыть нам глаза,

А мы и так любим все темноту,

А по щекам хлещет лоза,

Возбуждаясь на наготу.

А не спеши ты нас не любить,

А не считай победы по дням,

Если нам сегодня с тобой не прожить,

То кто же завтра полюбит тебя?

— Кто это? — размазывая сопли и слюни по лицу, спросил майор.

- Это «Чайф», старина! Бля, песня на все времена!

— Чайф? — удивился Зябликов, не прекращая всхлипывать. Да уж, накидались мы уже основательно! — А почему я эту песню раньше не слышал?

- Выходит, её время еще не пришло, — печально произнес я, откладывая гитару в сторонку. — Годика через три услышишь. — Я взглянул на опухшую от пьянки морду майора и произнес:

- Хороший ты мужик, Степа! А у тебя дети есть?

— Есть, — всхлипнул Зябликов, — двое: мальчик и… мальчик…

- Ну, бля, кино! — расхохотался я во весь голос. — Береги семью, Степа — и все у тебя будет заебись!

— Уважаю тя, Сережка! — произнес майор, боднув меня головой в плечо. — Настоящий ты мужик!

- Вот, что бывает, когда нажираются до поросячьего визга двое здоровых ушлепков! — продолжая хохотать, я обнял мента за плечи и поцеловал в лысую макушку. — Уважаю, сука! Будущая жизнь у тебя, конечно, будет не сахар, — выдал я прорицание, — девяностые, как-никак, на дворе! Но ты выдержишь! Выдержишь, и выживешь, Филимоныч! А я помогу! Держись за семью, не прогибайся под этот гребаный изменчивый мир… Че смотришь, ментяра? Наливай!

Глава 14

Закончив слезно лобызаться, мы выпили еще по одной, затем еще и еще. Вскоре мои мысли начали путаться — такая ударная доза спиртного оказалась мне не по карману. Хотя мой «сосед», видимо, чувствовал себя бодрячком. И непонятно, по каким причинам его не пронимало так, как вашего покорного слугу.

После очередного стакана, хер его знает, какого по счету, Зябликов спросил меня заплетающимся языком:

— Слу-шай Вад-д-димыч, а ты д-д-действительно там п-п-п-п-побывал?

- Там, это г-где, Степа? — не менее заплетающимся языком ответил я. — Огласит-т-те весссссь ссссписок пжалста!

— В ббубуубубудущем! — с трудом справившись с необычайно «сложным» словом, выдохнул майор. — Чего ты там про грядущую жопу г-г-говорил?

- Знач-ч-ч-чица так, Филиппыч, — произнес я, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся глаза, — бери листочек и записывай! Подробно запис-с-сывай! Ничего не упусти! — распоряжался я. — Я те ща как на духу все бубудущее откр… кро… ю…

Мент засуетился, выискивая чистый лист и ручку. Приготовив писчие принадлежности, он уставился на меня с видом прилежного студиоза, готового конспектировать каждое слово умудренного непреложной истиной профессора. То есть меня.

- Знач… так, Степа, — произнес я, — жопа в пока еще существующей стране советов начнется уже нынешней осенью! Понял?

— Понял… — Кивнул Зябликов, едва не свалившись со своего кресла.