Отказ не принимается (СИ)

— Варвара, у нас с вами остался незавершенный разговор, — напоминает Воронцов, отставляя чашку. — Екатерина, присмотрите за детьми…

— А ты опять с Варей спать будешь? — уточняет Эстель, и я готова провалиться сквозь землю. Екатерина закашливается и прячет лицо за салфеткой.

— Я бы с удовольствием, Тиль, — серьезно отвечает Воронцов.

— Виктор Андреевич! — хватаю я ртом воздух.

— Через десять минут жду тебя в кабинете.

Я смотрю ему вслед, и мне страшно идти. От утреннего Воронцова будто кругами расходится агрессивная энергия… и немного возбуждающая. Может, смыться прямо сейчас?

Нет. Бояться нечего. Мы взрослые люди. Договоримся.

Но, кажется, я ошибаюсь, потому что, выходя, Виктор бросает:

— Я вчера не успел вручить подарок тебе. Надо примерить.

Глава 26

Через десять минут я стою на пороге спальни Воронцова.

Не зная, что от него ожидать, я не тороплюсь закрывать дверь и проходить глубже.

Сердитый Виктор стоит спиной к окну в ореоле падающего света, смотрит прямо на меня и выглядит очень внушительно.

Крупный мальчик.

— Ну что же ты, Варвара, проходи, — рокочет он.

В голосе его усиливается сиплая хрипотца.

— Я бы предпочла поговорить в другом месте. Я знаю, у вас здесь есть кабинет, — намекаю я.

— У меня много чего есть, — ворчит Виктор. — Чем же тебя не устраивает моя спальня?

Я слышу в его словах подтекст. Все утро Воронцов изгаляется в двусмысленностях, с удовольствием наблюдая, как я реагирую. Я пытаюсь заставить себя не обращать внимания, чтобы не развлекать его своим смущением, но у меня ничего не выходит.

— Я считаю это место неподходящим, — упираюсь я.

— Тронь, — произносит Виктор с нажимом, но уголки его губ трогает улыбка, Воронцова все еще веселит моя фамилия. — Поверь мне, любое место кажется мне подходящим для того, что находишь неподходящим ты. И локация значения не имеет. Кровать рядом или письменный стол.

Он тянется к стеллажу и, подхватив с него мяч-антистресс, начинает мять его длинными сильными пальцами, пристально глядя на меня.

Закрытое вязаное платье под горло внезапно кажется мне чересчур облегающим.

Я чувствую, как краска медленно заливает шею и лицо.

Виктор, похоже, что-то сломал во мне или испортил, потому что абсолютно все, что он говорит или делает, видится мне очень неприличным.

Вот и сейчас я вспоминаю, как его руки сжимали мою грудь сегодня утром, и как это было приятно.

— Виктор Андреевич… — нахожу в себе силы возразить, но меня не особо хотят слушать.

— Варвара, не трать мое время, — высекает он. — Если ты не готова подкрепить делом фантазии, которые у меня возникнут в кабинете, то смысла идти туда нет. Ты же не боишься меня?

Насмешливый взгляд снова оглаживает мои изгибы.

Воронцов чертовски прав. Я боюсь. Но только не его самого, а того, как он на меня действует. Мне в самом деле пора заняться личной жизнью. Не хотелось бы из-за буйства гормонов связаться не с тем человеком.

— Ночью у меня был такой соблазн, Варя, — тон Виктора становится ниже, — и я смог сдержаться, правда, теперь об этом жалею. Когда ты прижималась ко мне, забрасывала на меня ногу, обнимала за шею… Лучше б я послушал, как ты стонешь.

Гадский Воронцов не убавляет громкость, вещая все это без всякой оглядки, а на лестнице уже слышны голоса Тиль и Тима. Им такое слушать не стоит. Я вынуждена зайти в спальню и прикрыть за собой дверь.

— Вот об этом мы с вами и должны поговорить, — поджимаю я губы. — Что вы забыли у меня в комнате?

— Ты кричала, — пожимает Виктор плечами. — Я честно постучал в дверь. Стукнул пару раз, но ты не реагировала. Я не хотел, чтобы дети испугались, и вошел тебя разбудить.

— И почему не разбудили?

— Разбудил, но, видимо, не до конца. Думал предложить тебе аспирин, ты была совсем горячая. И в жару несла какой-то бред. Но ты успокоилась, и я оставил попытки дать тебе лекарство.

— Но не ушли, — в моем голосе звенит обвинение.

Воронцов откладывает свой мячик и надвигается на меня.

— Варя, ты сняла футболку, отпихнула простынь и предложила мне лечь рядом. Как ты думаешь, — вкрадчиво уточняет Виктор, — мог ли я уйти?

— Но вы же сами признаете, что поняли, что я не отдаю отчет в своих действиях! — я поражена тем, как у него все просто.

— И поэтому я не воспользовался твоим состоянием. Но, черт побери, Варвара ты мне должна. Я всю ночь не мог сомкнуть глаз. Твое тело в лунном свете, эти волосы, разметавшиеся по шелку… Какого цвета соски, Варя? Этот вопрос не давал мне покоя до рассвета. Розовые?

Меня почти колотит, от Воронцова словно идут электрические разряды, моя кожа горит, дыхание дается с трудом, но ноги будто прирастают к полу.

Виктор вытаскивает из пучка длинную шпильку, и коса, размотавшись падает мне на плечо.

— Я тебя держал в руках, трогал, видел, вдыхал твой запах, и знаешь, что? — он поднимает бровь. Глаза его темнеют.

— Что? — слабым голосом спрашиваю я, ошарашенная силой желания в его голосе.

Наклонившись ко мне, он обволакивает меня ароматом парфюма и кофе. Будоражащий шепот над ухом доводит меня почти до обморока.

— Что подарок я выбрал для тебя очень подходящий.