Отказ не принимается (СИ)

– Не хочу уезжать! – неожиданно скандалит он. Совсем непохоже на него. Избаловался, что ли?

– Тимофей Сергеевич! – одергиваю его я и тут же затыкаюсь.

Ничего особенного в его отчестве нет, весьма распространенное, но мне все равно страшновато.

И внезапно раздавшийся голос, незамеченного мною приятеля Виктора, меня пугает:

– Ух ты какой! – посмеиваясь, рокочет он. – Мужик. Властный босс.

Господи, так и дурой стать недолго. Но стоит мне выдохнуть, как гость добавляет:

– На Тиль-то как похож. Особенно вихром на макушке…

Дернувшись, я нервно оборачиваюсь и затравленно смотрю на сокрушителя моего спокойствия.

Черноволосый высокий мужчина с цепким и ярким синим взглядом, стоит оперевшись плечом на косяк возле кабинета Воронцова. При виде его волевого подбородка сразу становится понятно, кто тут на самом деле властный босс.

Что-то у меня сомнения возникают, насчет того, кто реальная жертва в его браке. Вероятность того, что именно Лиза его окольцевала, стремится к нулю.

– Егор, – представляется он и возвращается к пристальному разглядыванию Тимошки.

Сейчас все наши с Воронцовым дрязги отходят на дальний план.

– Мам, больно! – возмущается ребенок, которому я от испуга вцепляюсь в плечо.

– Прости, солнышко, я нечаянно, – лепечу я и стараюсь спокойно ответить этому кошмарному человеку с отличным зрением: – Все маленькие чем-то похожи…

Ситуацию спасает вернувшаяся Тиль.

Размахивая розовой расческой, она зовет нас с Тимом в спальню, и я с облегчением скрываюсь за дверью.

И какое-то время прислушиваюсь к разговору снаружи.

Глава 43

– … у меня глаз-алмаз, – настаивает Егор, заставляя меня покрываться липким потом.

– Это точно не мой ребенок, – огрызается Воронцов. – Я бы запомнил такую, как Варя.

– А говорил, что смотреть не на что, – подначивает его приятель.

– Тебе – не на что. У тебя есть жена, туда и пялься.

– Ты за меня не переживай. Я со своей глаз не спускаю, а вот ты слепой.

– Слушай, мне не до этого! – психует Виктор. – Давай, твой родится, и мы сравним его с фотками новорожденной Тиль. Сто пудов на одно лицо будут – лысые и беззубые. И что? Скажешь, я его Лизе сделал?

– Ты меня не слышишь.

– Я понимаю, что с твоим семейным анамнезом, тебе внебрачные дети везде мерещатся, но это не тот случай, ясно? Таких интриг у нас не было.

– Зато были другие…

Голоса затихают.

Видимо, мужчины или вернулись в кабинет, или спустились вниз.

Ладошки у меня мокрые.

Вот дался этому Егору чужой ребенок! Куда он лезет?

– Косичку! – заставив меня вздрогнуть, в сознание врывается требовательный голосок Эстель.

Мое ойканье вызывает детский смех. И Тиль, и Тим передразнивают меня, пока я орудую расческой.

Справившись с пухом Эстель, я переодеваю Тимку в приготовленное, но как только я берусь за свои джинсы, Тиль возвращается ко мне с печальным видом и резинкой в руке.

– Упала, – виновато сообщает она, и я снова переплетаю светлую головку.

Удивительная резинка, пока я пытаюсь переодеться, она несколько раз повторяет фокус с падением, но несмотря на все ухищрения Эстель, я все-таки заканчиваю переодевание под гундеж Тимошки.

– А зачем нам уезжать?

– Бабуля уже по тебе соскучилась, а ты разве нет? – делаю я большие глаза.

Ребенок задумчиво сопит, а потом предлагает выход из ситуации:

– Давай бабулю привезем сюда.

Детская непрошибаемая логика. Почти как у Воронцова, блин.

– А как же садик? Нам же надо ходить в сад… – заговариваю я Тимке зубы, поправляя лямки комбинезона.

– Надо?

– Да. Это твоя мужская работа – ходить в садик, пока я работаю…

Господи, что я несу?

Внезапный треск привлекает мое внимание. Это Тиль швырнула свою розовую расческу прямо в дверь.

– Ты плохая!

– Почему? – теряюсь я.

– Ты не должна уезжать! Тебя мне подарили. Насовсем!

– Тиль, я не… – пытаюсь подобрать слова, потому что нижняя губа малявки дрожит, но она уже не слушает. Убегает в отцовскую спальню, и я слышу, что она там ревет. Сердце разрывается, но входить в комнату Виктора я не стану.

Тим тоже начинает кукситься, но я перехватываю его ладошку покрепче:

– Тим, нам пора.

Скандал он не закатывает, но за мной плетется нога за ногу. Мы спускаемся вниз на кухню, чтобы попрощаться с Екатериной, которая все еще разговаривает с Лизой о каких-то не то георгинах, не то гиацинтах.

Заметив наше появление, Екатерина заметно огорчается.

– Ну вот… Уже? А я на вечер задумала пирог с клубничным вареньем… – расстраивается она.

Тимка, разумеется, начинает канючить. Я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не прикрикнуть на ребенка, который ни в чем не виноват.

– Нас дома ждут, – криво улыбаюсь я, пытаясь одновременно и натянуть на Тимошку шапку, и вызвать такси.

Как водится, когда машина нужна срочно, время ожидания просто как до следующего прилета кометы Галлея…

Мной одолевает невроз. Я уже ребенка в семь слоев нарядила, а машину не назначают. Он сейчас взмокнет весь.

– Лиз, – окликает Егор из прихожей задумавшуюся жену. – Поехали, ты еще хотела коляску посмотреть.

Лиза, встрепенувшись, переводит взгляд на меня:

– Хотите, мы вас подвезем? Вы же в город?

Егор и его сообразительность меня пугают, и я блею:

– Неудобно, спасибо, но не стоит…