Отказать Пигмалиону

– Рада, – ответила Варвара Сергеевна и положила трубку. Было бы легче, если бы «все подробности» она узнала прямо сейчас, и все вопросы могла бы задать прямо сейчас, и обсудить все можно было бы сию минуту. Ей стало бы легче, если бы она «заговорила» эту новость. А так, в одиночестве и догадках, одна неприятнее другой, она проплакала весь вечер, сожалея о том, что рядом нет мужа, который своим здравым смыслом одобрил и «узаконил» бы решение сына. Она плакала, понимая, что с этой свадьбой окончательно исчезнет неуловимый дух домашнего прошлого. «Мы все никогда больше не будем сидеть на нашем диване!» – рыдала она в подушку. Почему-то в ее воспоминаниях это было самым важным – она и Алексей Владимирович на разных концах длинного дивана, а между ними Вадим, Юра и Аня. Они только что пообедали и теперь слушают рассказ отца о каком-то путешествии. Тогда она снисходительно относилась к этим посиделкам и терпела их только ради мужа. «Слушай, Варя, не суетись, давайте все еще посидим. А то я свою семью совсем не вижу!» Она соглашалась, но охотнее бы отправила детей по комнатам заниматься, а мужа отвела бы наверх, в гости к Величко. Там можно было бы узнать много свежих сплетен и покрасоваться платьем. Сейчас, когда Юра так радостно и беззаботно рвал с семейным гнездом, те самые посиделки ей казались воплощением прочности их жизни.

К ее удивлению и осторожной радости, младший сын приехал один. «Может, он передумал?» – думала она и суетилась с обедом. Но Юра, даже не взглянув на тарелку со своим любимым щавелевым супом, разложил веером фотографии.

– Вот моя будущая жена!

С фотографий смотрела совсем молодая девушка – темные глаза, крупные губы, волосы густые, забранные наверх.

– Она?!

– Ты ее знаешь, да? – Юра улыбнулся.

– Если бы ты хоть иногда вылезал из своей машины и ходил пешком, ты бы увидел это лицо на всех московских перекрестках. Она поет в Большом, о чем сообщают все афиши.

– Ну и что ты думаешь по этому поводу?

– Красивая, – вежливо признала мать.

– Мама, ты отлично понимаешь, о чем я! И мне нужен твой совет. Если он мне не понравится, я поступлю по-своему. Предупреждаю сразу. Но ты всегда меня понимала, ты чувствовала меня так, как никто другой.

Варвара Сергеевна, у которой от этого признания благодарно дрогнуло сердце, обняла сына:

– Мы с тобой понимали друг друга с полуслова.

– Да, на это и надежда.

– Так в чем же дело?

Юра откашлялся и рассказал о Вадиме и Але.

– Я думал, ты знаешь. Он же опекал ее так, что бедная Галя потеряла покой и сон. Вадим любит Алю, я это знаю точно. И если он решит хоть намекнуть ей, она не выйдет за меня замуж. Она, как и Вадим, человек долга. Ты что, ничего не знала?

– Во-первых, ты знаешь своего брата. Он никогда ничего никому не рассказывает. Приедет, бывало, сумки, полные продуктов, бросит на пол и сидит молча. Ни слова, ни полслова о том, что у него в жизни происходит, что дома, что на работе. А уж что на душе, так это вообще потемки. Я не знала, что это его протеже. Только слышала, что у нее редкий голос, жила и училась в Европе. Поначалу Галя мне еще звонила, жаловалась, она думала, что это интрижка. Ты представляешь, у нашего Вадима – интрижка с женщиной? Это невозможно! Я ей так тогда и сказала…

Варвара Сергеевна вдруг вспомнила, что в том разговоре с Юрой она вдруг ощутила впервые какую-то напряженность.

Словно сын на этот раз был с чем-то не согласен, но не говорил, боясь обидеть мать…

– Мам, все так сложно, что и описать словами нельзя. Я хочу жениться на Але. Мы встречаемся уже почти два года. Вадим узнал об этом недавно. У Али контракт с ним – он оплачивал обучение, потом устраивал ее артистическую карьеру…

– Юра, чего проще – поговори с Вадимом… Не может же быть монополии на человека?

– У него – может. Он упрям и несговорчив. К тому же, мама, влюблен, и я это знаю. И он делает из нее оперную звезду мирового масштаба. Или уже почти сделал! Он всегда знает, чего добивается. Он только не ожидал, что может в нее влюбиться…

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, имел возможность наблюдать.

– А она?

– Она влюбилась в меня. К Вадиму у нее совсем другие чувства – благодарность, доверие, уважение… Надо сказать, его есть за что уважать. Это верно. Но Аля запросто может отказаться выходить за меня замуж, если узнает про его чувства к ней.

– Ну, вы такие разные… – Варвара Сергеевна растерялась. Вадим, по ее мнению, всегда проигрывал Юре.

Не бог весть какая проблема, братья не поделили девушку. Но Варвара Сергеевна очень хорошо себе представила состояние Вадима, для которого Аля была олицетворением его смелости, его выбора, его риска. К тому же брак с Галей… Варвара Сергеевна покачала головой – она никогда не понимала и не принимала до конца женитьбу сына. Галя могла быть женой блестящего математика, но никак не продюсера, человека, по роду деятельности вынужденного вращаться среди молодых, красивых и талантливых женщин. Или Гале надо было смириться, поддержать мужа…

– Юра, что я должна сделать?