Отказавшийся от имени

— Абсолютно. Так что возрадуйся. Твоя несправедливость, наконец, послужила тебе не балластом, а ракетным двигателем. Она достигла своей цели и переродилась в виде справедливости. Не всем дано такое право, так что тебе повезло.

— Повезло, говоришь?

— Ну, да. Знаешь, я бы тоже хотела, что бы справедливость восторжествовала.… Очень хотела бы.… Посмотрим, получится ли у тебя помочь мне. — Загадочно проговорила она и медленно зашагала к выходу.

— И чем же я должен тебе помочь?

— Помочь мне достичь той же цели что, и ты пытаешься достичь.

— Цели?

— Да. Цели.

— И какой же цели я пытаюсь достичь?

— Кто знает… кто знает… но уж точно не я. Наказание всегда приходит когда его не ждёшь, верно?

— А это что значит?

— А вот на это, ответ получить ты должен сам. Просто помоги мне.

— А если я…

— Ты не откажешься. — Перебила она меня.

— И почему же ты так думаешь? — Развернувшись, спросил я.

— Потому что это… в твоих интересах…

Глава 15: День седьмой. Душевные и душные разговоры

Человек, который помнит то, чего не помнят другие, походит на человека, который видит то, чего не видят другие. Он словно бы страдает галлюцинациями. Морис Хальбвакс

Отсчёт пошёл, до казни нашего палача оставался день с лишним, хоть и некоторым однозначно хотелось, что бы эта казнь произошла побыстрее. Но нельзя точно сказать счастливы все от того что это произойдёт или же нет. А может быть, некоторые и чувствовали облегчение, и может быть, я тоже относился к числу этих людей. Безусловно, есть и те, кто не хотели бы его смерти или же просто не хотели бы видеть сам процесс казни. Данного факта изменить уже не получится, он сам признался в содеянном и сам обрёк себя на гибель. Даже не так, совершая это, он уже был готов понести наказание, даже не осознавая этого.

Находясь в своей комнате, я думал над тем, что произошло до, во время и после суда и старался, как то составить общую картину из всего этого хлама. Неясные вопросы и такие же неясные ответы лишь приходили мне на ум, и ничего кроме них не лезло в мою головёшку. Даже полноценный восьмичасовой сон не помог мне прочистить мозги и я, всё также сидя в кресле и одновременно ожидая пробуждения «Жертвы», поддался раздумьям.

На этот раз я сосредоточил всё своё внимание на том, что и как, рассказал нам «Бульдозер». Его признание было слишком резким. В начале суда и даже до него, он твердил, что никого не убивал, а стоило ему слегка покоситься на нас всех, так он сразу передумал и решил рассказать «правду». Возможно, доля правды в этом всё же есть, но я этого точно знать не могу, меня там не было и единственное что я сейчас могу это лишь гадать или выстраивать предположения. Если он сказал правду по поводу убийства, то почему ничего не рассказал по поводу исчезновения «Рукавиц»? Может, конечно, это наша вина, никто и не думал спрашивать его о нём, что по сути своей странно, ведь даже самый близкий к нему человек «Недотрога», ничуть не волновалась за него и даже не поинтересовалась, убил ли «Бульдозер» «Рукавиц» или же нет. Да и её слова показались мне крайне странными, она будто кричала что она совершила что то, что ничуть не хуже того что сделал палач. Может это конечно моё воображение и недосып взяли вверх, но всё же то, что она говорила, было чересчур жутко и подозрительно. Ещё и её мольба о помощи, мало мне двух, так ещё и третья навяжется, нет уж. Что-то тут не чисто и я отнюдь не про пыль в комнате. Как то это слишком легко, почему он признался так быстро, почему «Недотрога» говорит такие бессмысленные слова? Что вообще здесь происходит? Не понимаю.

— Давно не спишь? — Потягиваясь, спросила только что проснувшаяся «Жертва», её помятая одежда слегка приподнялась, и я краем глаза заметил её колени.

— Да, давно, я думаю. — Ответил я, откинувшись к спинке кресла.

— Извини, просто вчера был трудный день, ну точнее сегодня… ну ты понял… — Запуталась она.

— Да, я понял.

— Хорошо. — Сказала она и приподнялась с кровати, опять вытягивая руки к небу, ну, точнее туда, где оно должно было бы быть, а её колени, снова скрылись за юбкой. Не думаю, что это прилично наблюдать за кем-то так пристально, но кого это сейчас волнует? Ну, по крайней мере, не её уж точно.

Закончив потягиваться, она потянулась руками к своим плечам, но вовремя остановившись, посмотрела в мою сторону и спросила меня:

— Не мог бы ты отвернуться? Я же вообще-то переодеться собираюсь.

— Серьёзно? У тебя здесь есть одежда? — Удивился я.

— Да, я взяла с собой, так что будь так добр, отвернись.

— Да-да. Как скажешь, но ты ведь могла переодеться потом, в своей комнате, например.

— Нет. Так не очень хорошо получиться. Я ведь выйду в мятой одежде, увидят же.

— Тебя так заботит чужое мнение?