Отказной материал

Николаев тоскливо составлял в уме рапорт, который придется писать в ответ на жалобу побитого им водителя. В том, что жалоба поступит, он нисколько не сомневался, и, в принципе, ничего страшного в этом не было. На незаконные действия сотрудников теперь жаловался каждый второй. Составление «отписок» по приходящим жалобам в последнее время стало для Николаева такой же частью работы, как получение от начальства разносов за просроченные материалы или нерегулярная выплата зарплаты.

— Поторопились мы, — сказал кто-то из оперов. — Надо было подождать еще минут пять хотя бы.

— А что толку? — возразил Петров. — По депутатской машине стрелять же не станешь. И стекла ему не разобьешь, не говоря уж о морде. Вон в Московском районе постовые задержали какого-то надзирающего прокурора из областной прокуратуры. Он в сосиску пьяный по улице ползал. Рожа разбитая была — наверное, кто-нибудь из водителей его отоварил. Притащили в «дежурку», так он и там драку затеял. Они его в камеру посадили. У него с собой удостоверение было — все затертое, фотография старая и на соплях держится. Дозвонились до его начальства. Те говорят: «Да, есть у нас такой, нажирается каждый день, но все никак уволить не можем». Через пару часов приехали, забрали его. Вроде бы все нормально. А прокурор этот потом заявил, что его менты избили и обобрали. Прокуратура начала проверку. Оказывается, в камеру его помещать нельзя было. В результате двум постовым — участковому и дежурному — объявили выговорешники, а начальнику отдела — неполное служебное соответствие. Так и здесь. — Петров вздохнул. — Сейчас у нас в перспективе два уголовных дела. Не самый плохой вариант по нынешним временам. Цыгану, с учетом его прошлых боевых заслуг, по идее, должны что-нибудь дать. А притащи мы сюда депутата, так и этих бы двух дел не было. Он бы и себя, и всех остальных уродов за компанию вытащил бы.

— Ладно, — перебил Симанюк. — С этим понятно. А двух пострадавших как спишем? Наверняка ведь пожалуются.

— Проводили задержание по поступившей оперативной информации, — не раздумывая, ответил Петров. — Один оказал неповиновение и пытался помочь скрыться преступнику, так что мы просто были вынуждены применить физическую силу. Если по «наркоте» дело возбудят, то, думаю, здесь все нормально пройдет. А второй — просто попал в ДТП. Какая-то сволочь навалила куски поребрика на тротуар. И зачем это ей понадобилось?.. Ладно, ближе к делу! Мы с Костей тут еще доработаем, а остальные как раз успевают по домам.

— Я тоже останусь, — сразу сказал Николаев.

— Отлично, тогда посмотри машины как следует, а мы с Костей начнем с уродами знакомиться.

— Хорошо, только сигаретой угости. Петров вытащил из кармана пачку «Винс-: тона», угостил желающих и сказал:

— Кто остается, оставайтесь, а остальные топайте по домам. Нечего тут высиживать!

— Не повезло, — вздохнул Ковалев, когда они остались вдвоем. — Кто ж знал, что там этот гомик-депутат окажется?

— Как всегда: чем больше готовишься, тем больше неожиданностей. И хуже результат. С кого начнем?

— С очкарика. Он похлипче других будет. Привели очкарика. Сидя на жестком стуле с неудобной гнутой спинкой и стараясь поставить ноги так, чтобы не бросались в глаза трясущиеся колени, он попросил телефон и адвоката. Костя вздохнул. Дима встал с дивана. На разъяснение задержанному его прав и обязанностей ушло минут пять. Пока очкарик переваривал полученную информацию, оперы обменивались мнениями, стоя у открытого окна. Внизу, во дворе, Николаев методично прочесывал салоны и багажники двух черных «девяток».

Потом общение продолжилось. Примерно через полчаса вдохновенные монологи Петрова и Ковалева стали прерываться робкими замечаниями очкарика. К этому времени у него не только тряслись колени, но и начала подергиваться голова. После возвращения Николаева, деловито выложившего на стол свои трофеи — дорогой «бизнес-организатор» Джона и патрон от пистолета Макарова, найденный под сиденьем «командирской» машины, — в кабинете произошло качественное изменение. Монологи перешли в живой, набирающий силу диалог.

Через полтора часа взмокший от напряжения очкарик отправился отдыхать в камеру. Спускаясь по темной скользкой лестнице из помещения уголовного розыска на первый этаж и слыша за спиной шаги толстого опера в рубашке с закатанными рукавами, он думал о том, что вернется к старому своему занятию: мотаться «челноком» в Турцию за дешевым товаром. Ну ее на фиг, эту веселую бандитскую жизнь!

Разговора с Чернявым не получилось. Он избрал старую проверенную тактику — признавать лишь то, что железно доказано, и упорно стоял на своем. Испуг, вызванный неожиданным появлением оперов и мгновенным задержанием в самом начале прибыльного воскресного вечера, давно прошел, и, проанализировав ситуацию, Чернявый нашел ее не очень тяжелой. На все вопросы об организации торговли малолетними проститутками он лишь невинно округлял глаза и клялся в своем полном незнании. А что касается ножа, то он купил его в обычном ларьке и носил на случай, если неожиданно приспичит нарезать колбасу.