Отказной материал

Ковалев и Николаев принялись успокаивать своего коллегу, но этим только накалили обстановку. Несколько минут шла словесная перебранка, за которой притихший Джон следил с замирающим сердцем, так как основным вопросом, обсуждаемым тремя операми с самым серьезным видом, было то, что в этом кабинете от сердечного приступа недавно уже умер один задержанный, и второй труп будет выглядеть слишком подозрительно. «Да на нем никаких следов не останется!» — обещал Дима, свирепо вращая глазами. Наиболее благоразумный Николаев предлагал какой-то другой способ и напоминал, что задержанный еще в общем-то ничего не успел сказать и надо дать ему возможность исправиться. Прения Диме надоели, и, схватив со стола огромную хрустальную пепельницу, он бросился к Джону с бешеным криком: «Да я тебе всю матку наизнанку выверну!» Ковалев и Николаев повисли у Димы на руках, отобрали пепельницу, осыпав остолбеневшего Джона окурками, и выволокли коллегу из кабинета. У самых дверей Николаев остановился, вернулся обратно и сел за стол.

— Ох, ему как в прошлом году голову проломили, так он совсем «отмороженным» стал, — пожаловался опер, промокая лицо носовым платком. — Недавно он одного грабителя «колол», так тот потом в психушку отправился. Но ты не обращай внимания, мы тебя тронуть не дадим. Если что, так еще ребят снизу позовем. Просто у него дядя — городской прокурор, вот ему все с рук и сходит.

В соседнем кабинете завалившийся на диван Петров издавал какие-то хрюкающие звуки, пытаясь подавить душивший его приступ смеха. Ковалев сдержанно улыбался и прислушивался к сбивчивому голосу Джона, которого наконец-то прорвало. Николаев едва успевал делать пометки в своем блокноте.

Через полчаса Джон иссяк. Николаев взглянул на свои записи и вздохнул. Информации было много, но вся она представляла интерес чисто познавательный.

С «посадкой» Джона возглавляемое им предприятие по организации «быстрого малолетнего секса» на какое-то время прекратит свое существование, но в конце концов найдется кто-то следующий, однако это уже будет по-другому и в другом месте. Раньше в городе ничего подобного не было. Идея принадлежала Джону, и он сам смог претворить ее в жизнь, сам набрал помощников и «рабочих», сам подобрал клиентуру и создал репутацию. Кое-что, но совсем немного, он платил «омским» за «крышу». О причинах столь серьезной скидки он предпочел умолчать, но Николаев понял сам, просмотрев содержание вишневого «бизнес-организатора» и найденной в «отстойнике» тетрадки. Предоставляя услуги работниц всем желающим, Джон передавал информацию о своих клиентах «омским». А те, аккуратно выбрав жертву, начинали ее «доить», благо бедные люди к Джону не обращались. При таком раскладе, если не «пережать» самому, можно было не опасаться ни милиции, ни каких-либо других защитников. Даже депутату, несмотря на его неприкосновенность, не поздоровилось бы, обнародуй кто-нибудь информацию о его вечерних похождениях. Кроме того, получая от жертвы деньги, «омские» мягко советовали не прерывать отношений с Джоном, продолжать пользоваться его услугами и, более того, рекомендовать это невинное развлечение всем желающим.

Обо всем этом Джон говорить Николаеву не стал, но пришедший ему на смену Ковалев принял эстафету и довел дело до конца.

Вскоре пришел ответ от экспертов. Изъятые папиросы содержали наркотик, и количество его превышало минимум, необходимый для возбуждения уголовного дела. Пообщаться с Джоном приехали оперативники РУОПа. В качестве подарка им были вручены «бизнес-организатор» и потрепанная тетрадь, содержащие много интересной информации об интересных людях.

Судя по всему, Джон удалялся с поля надолго. Может быть, навсегда.

Но ни он, ни его подчиненные отношения к Кате Ветровой и случившемуся с ней не имели. Данных о причастности к этому кого-то из клиентов тоже не нашлось.

Искать предстояло в другом месте.

Знать бы только где.

* * *

Наступило утро понедельника. Игорь Петрович Юрьев собирался на работу. Приняв душ, он растерся махровым полотенцем и теперь, стоя перед висящим в ванной зеркалом, неторопливо брился. Плавающие лезвия мягко скользили по щекам и подбородку, снимая отросшую за выходные дни щетину, покрытую тонким слоем специальной пены. В голове вертелся мотив из надоевшей телерекламы. На кухне, передавая новости, бормотало радио.

Настроение было хорошим. Через две недели Юрьев собирался уйти в отпуск и надеялся, что теперь уже ничто не помешает его планам: три недели на курорте в Болгарии, а потом еще несколько дней у одной знакомой, имеющей собственный дом под Анапой. Конечно, она намного старше его, да и природа обделила ее как красотой, так и интеллектом, но зато — дом, море, машина, фрукты и никаких забот. Недавно Юрьеву наконец удалось поправить свое пошатнувшееся материальное положение, полностью рассчитаться со своими партнерами по бизнесу и даже отложить некоторую сумму, которую он собирался приятно потратить в Болгарии. В Анапе проблем с деньгами у него уже не будет. Конечно, надо бы вернуть деньги этой идиотке Алле, но… Есть много «но».