Отказной материал

В прохладном кондиционируемом салоне «тойоты» Билл поучал пришедшего в себя Сашу. Остальные бойцы были отправлены прогуляться и топтались в стороне, около детской площадки, вызывая живой интерес у сидящих на скамейках старушек.

— Во-первых, во время работы — ни капли спиртного, даже пива. Я не хочу, чтобы ты бегал в сортир каждые десять минут или вообще обоссался, когда до дела дойдет. После работы пей сколько влезет, но чтобы утром в норме был. Если узнаю, что наркотой балуешься, хотя бы «травкой», то… Во-вторых, на работе — никаких баб. Вечером делай что хочешь, хоть с бабами, хоть с мужиками — мне по фиг. Зачем ты до этих двух докопался? У тебя что, проблемы какие? Мальчишка тот вызвал ментов, они только что проехали. Если бы я тебя вовремя не убрал, то оказался бы ты в камере и вышел бы оттуда только завтра утром и с опущенными почками. Надо тебе это из-за каких-то шалав? Повторяю последний раз: когда я на работе, то должен быть уверен во всех своих парнях. Понимаешь, во всех! А в тебе у меня такой уверенности нет. Посмотрим на тебя разок в деле, говорят, раньше ты ничего был. Но если мне что-нибудь не понравится… Здесь я решаю, с кем мне работать. Сразу отправишься обратно, откуда там тебя взяли. Понял?

Саша был бы очень рад отправиться обратно, но вслух этого не сказал и попытался не выдать своих мыслей взглядом. Кивнув разламывающейся от боли головой, он постарался сказать как можно тверже:

— Я все понял.

Билл долго смотрел ему в лицо, гладил кончики усов, потом вздохнул и приказал:

— Иди, зови остальных.

В тот же вечер Саша отправился к «своим» ларькам. Сестер-кореянок на работе не оказалось: как ему объяснили, они нашли место в каком-то магазине и перешли туда. «Колобок» в голове продолжал назойливо напоминать о себе, но, пройдясь по ларькам, Саша не нашел никого, кто бы его заинтересовал. В качестве разрядки он избил до полусмерти двух грязных бомжей, собиравших пустые бутылки. Один из них, на свое несчастье, имел огромные неухоженные усы, придававшие ему некоторое, очень карикатурное сходство с Биллом, и это стоило ему нескольких лишних переломов ребер и выбитых зубов. Потирая ноющие кулаки, Саша взял металлическую банку водки, выпил ее в своей машине, закусил холодным шашлыком и уснул на разложенном сиденье, открытым текстом и в полный голос послав «колобка» на хер.

* * *

Прошедший день принес Гене почти тысячу долларов чистой прибыли и закончился приятным ужином в ресторане вместе с коммерческим директором одной фирмы — разумеется, за счет самого директора. Потом Гена отправился домой.

Когда бухгалтер Иванов высказал ему свои жалобы по поводу квартирной кражи и подозрения в адрес «Жаннет», Гена призадумался. Он знал, что курирующие контору «борисовцы» занимаются такими вещами, но каких-либо способов уладить дело не видел. По всем понятиям, бухгалтер был «лохом» и «барыгой», «кинуть» которого любой бандит имеет полное право. Таким образом, заступиться за бухгалтера Гена не мог и уже хотел сказать об этом, но осекся: в глазах Иванова буквально горела святая уверенность в Генином всесилии и прямо-таки неуемное стремление расстаться со своими еще сохранившимися капиталами. Сделав задумчивое лицо, Гена пообещал разобраться.

В тот же вечер он позвонил бухгалтеру домой и назначил встречу. Когда Иванов явился в назначенное место, Гена, старательно изображая волнение и ни словом не упоминая о «борисовцах», сообщил, что квартиру бухгалтера «обнесли» бойцы из некой малочисленной, но крайне жестокой и беспредельной «черной» команды. Более того, квартирная кража — это только начало, так как несчастного бухгалтера кто-то «подставил» и «черные» в перспективе намерены его «замочить». Он, Гена, «забивал с ними стрелку», но убедить их отказаться от своих кровожадных намерений не смог, и теперь Иванову надо или заказывать себе гроб, или решать проблему кардинально. Но это будет стоить дорого, так как очень трудно найти желающих повесить на себя расстрельную статью. Иванов начал заламывать руки и даже тихонько завывать, одновременно пытаясь вычислить того, кто его так жестоко «подставил». Гена с каменным лицом курил сигарету, посматривал по сторонам и размышлял о том, что глупость человеческая границ не имеет. В конце концов бухгалтер вычислил фамилию своего недоброжелателя и от этого завыл еще громче, так как понял, что дело его действительно плохо и спасения нет.