Отказной материал

Дом располагался на краю поселка, в стороне от других домов, и был окружен аккуратным кирпичным забором. Несмотря на позднее время — оставалось всего несколько минут до конца воскресного дня, — хозяин. отсутствовал. Ярко горели чугунные фонари по обе стороны металлических въездных ворот. На фоне бегущих облаков и темно-синего звездного неба белела укрепленная на террасе тарелка параболической телевизионной антенны.

На противоположной стороне улицы, наискосок от ворот, в тени деревьев стояла «шестерка» Петрова. Номера на машине были сняты. Сидя на передних сиденьях, друзья доедали остывшую шаверму, пили пепси-колу и слушали местную радиостанцию, которая транслировала подборку отечественных хитов. Ожидание длилось уже третий час, но они были к этому готовы. Предстоящего дела в разговоре не касались: все было обговорено и спланировано заранее, а потому они вполголоса, неторопливо беседовали на совсем мирные темы. В паузах между песнями слышалось тиканье кварцевых часов на панели приборов, иногда неподалеку начинали лаять и выть собаки, и тогда Ковалев, с детства собак боявшийся, озабоченно озирался по сторонам.

Медленно миновал еще один час ожидания. Доставая из пачки сигарету, Дима поджал губы: курево заканчивалось.

— У меня еще есть, — успокоил Костя и пошевелился, меняя положение затекшего тела.

В зеркале заднего вида вспыхнули две желтые точки. В самом начале улицы, за полкилометра от них, появилась машина и стала медленно приближаться, плавно переваливая через ухабы.

— Иномарка, — определил Дима и торопливо щелкнул зажигалкой.

Костя развернулся на месте, напряженно всматриваясь в заднее окно. Водитель не торопился, берег дорогую машину, и красная секундная стрелка кварцевых часов, казалось, замерла на месте.

Это был черный, «форд-скорпио», за рулем сидел Гоша Сысолятин, пассажиров в салоне не было.

Костя облизал пересохшие губы и на мгновение отвлекся, проследив, как брызнул искрами брошенный Димой окурок. Секундная стрелка сорвалась с места и бешено помчалась по кругу. Костя смотрел на подъезжающий черный автомобиль и старался выбросить из головы все мысли. Это не удавалось — вполне возможно, что сейчас он должен был встретиться с одним из тех, кто имел самое прямое отношение к событиям в Яблоневке.

Мягко качнувшись, «форд» замер у ворот, и в ярком свете чугунных фонарей друзья разглядели остроносый силуэт Сысолятина, напряженно смотревшего в их сторону. Люк на крыше кабины «форда» был приоткрыт, стекла задних дверей опущены, и из салона доносился нежный женский голос, печально певший о рисующем дождь художнике.

— Эх, дурак, такую песню испортил, — усмехнулся Дима.

— Спокойно, Гоша, милиция, — предупредил Костя, осторожно приближаясь к «форду», готовый среагировать, если Сысолятин вдруг попробует удрать или устроить перестрелку.

Но Гоша ни о чем подобном и не помышлял. Он подождал, пока ему предъявят удостоверения, внимательно прочитал фамилии и должности и только после этого поднял холодные бесцветные глаза. Они были спокойны — ментов Гоша не боялся.

— Ну и чего?

— Поговорить надо, — пояснил Костя, пряча «ксиву» в карман и застегивая пуговицу. — Может, вылезешь из машины?

Поколебавшись, Сысолятин распахнул дверь и встал около «форда», прислонившись к нему спиной. Серая майка с большим вырезом болталась на худом теле, пузырились черные спортивные штаны, а за лишенные носков пальцы цеплялись разношенные кожаные сандалии, но зато шею обвивала золотая цепь покрепче якорной.

— Ну? — поинтересовался он еще раз, переводя взгляд с одного оперативника на другого.

— У нас к тебе всего один вопрос, — сказал Костя. — Ответишь здесь — сразу разойдемся. Не ответишь — придется поехать с нами. Понятно?

Где-то недалеко завыла собака, и Костя невольно вздрогнул. Гоша презрительно усмехнулся и спросил еще раз:

— Ну и чего?

— Вопрос следующий: кто из твоих друзей в середине этого месяца в Яблоневском лесопарке изнасиловал девушку? Их было трое, на сером джипе. Только не говори, что не знаешь, — не поверим.

Ковалев впился взглядом в лицо Сысолятина. Естественно, на правдивый ответ он не рассчитывал и, более того, не исключал, что сам Гоша принимал участие в тех событиях. Раздобыть за полтора прошедших после разговора с Осиповым дня и показать Кате фотографию Сысолятина не удалось, но по внешним приметам он очень походил на одного из тех — на того, кого называли Геной.

Гоша посмотрел на Ковалева откровенно издевательски.

— Понятия не имею! Это раз. И два — никто из моих друзей никогда никого не насиловал, мы всех девочек только с их согласия или за деньги трахаем. Вот, понятно пока? И еще: даже если бы кто-нибудь кого-нибудь изнасиловал, то я об этом вам все равно ничего не сказал бы, ясно? — Увидев понимающий кивок Петрова, Гоша скрестил руки на груди и более спокойно поинтересовался: — А кого трахнули-то?

— А тебе какое дело? — поспешно ответил Петров и посмотрел на Сысолятина с явным сочувствием.

— Ты хорошо подумал? — спросил после паузы Костя, глядя в сторону, на темную стену леса.

— Очень!