Отказываемся ли мы от наследства

Вопрос о законах смены литературных течений и форм в общей постановке достаточно выяснен, и мы имеем уже возможность перейти к некоторым выводам, непосредственно касающимся строительства пролетарской литературы. Нет никаких оснований предполагать, что общий закон развития литературы перестает действовать, как только дело касается литературы пролетарской. Если литература предшествующих классов зарождалась путем диалектического преодоления (т. е. отрицания) своих предшественников, если каждый раз изменение общественных условий и появление нового класса влекли за собой смену содержания и форм в литературе, то крах капитализма и превращение пролетариата в господствующий класс не могут не вызвать такой же смены.

Мало того, в данном случае отрицание должно быть еще более резким, ибо и пролетарская революция является несравненно более глубоким переворотом, чем все предшествующие перевороты и революции. Еще Маркс и Энгельс в «Манифесте коммунистической партии» отметили радикальность идеологического переворота, вызываемого пролетарской революцией. Вот что пишут основоположники научного коммунизма: «История всех доныне существовавших обществ основывалась на противоположности классов, принимавшей в различные эпохи различные виды. Но какую бы форму они не принимали, эксплуатация одной части общества другою является фактом, общим всем прошлым столетиям. Неудивительно поэтому, что общественное сознание всех веков, несмотря на все различия и на все разнообразие, вращалось до сих пор в известных общих формах, формах сознания, которые исчезнут совершенно лишь с полным уничтожением противоположности классов. Коммунистическая революция есть самый радикальный разрыв с существующими имущественными отношениями; неудивительно, что она самым радикальным образом разрывает с традиционными идеями». [2] («Коммунистический манифест», изд. «Моск. Раб.», 1922 г., стр. 45–46). Выдержка эта не оставляет никаких сомнений. Правда, ревизионисты давно объявили «Манифест» незрелым и утопическим произведением, но ведь наши оппоненты, насколько мне известно, еще не декларировали своей солидарности с Эдуардом Бернштейном.

V. Наша формулировка

Мы можем на основании всего выше сказанного дать следующую формулировку нашего отношения к «наследству»: Литература предшествующих эпох и других классов является для нас объектом серьезнейшего научного изучения; мы рассматриваем ее в исторической перспективе, как продукт определенной классовой идеологии в определенной исторической обстановке; внимательно изучая при помощи марксистского метода доставшееся ему литературное наследие, пролетариат в тоже время строит свою литературу, совершенно отличную от прошлой, как по содержанию, так и по форме.

VI. Что для философии здорово, то для поэзии карачун?!

Таков наш ответ на первую половину вопроса Арватова, — «Каково должно быть отношение (теоретическое и практическое) пролетариата к тому художественному наследству, которое оставлено ему человечеством». Читатель видит, что в данном случае мы имеем дело с явлением, совершенно аналогичным созданию пролетарской философии и нашему отношению к философии прошлого. Диалектический материализм явился результатом всего развития философии. Философия пролетариата не могла бы появиться без предшествующей деятельности Гераклита и Эпикура, Гельвеция и Гольбаха, Фихте и Гегеля, Ла-Метри и Фейербаха, но вместе с тем Маркс и Энгельс не взяли какой-либо из готовых философских систем, а разработали свою систему, причем использованные некоторые элементы старых систем претерпели такое изменение, что превратились в свою противоположность. Выше я уже приводил сравнительную характеристику гегелевской и марксистской диалектики, сделанную Марксом. И в настоящий момент мы можем и должны всячески рекомендовать самое серьезное изучение и французских материалистов XVIII века, и великих немецких идеалистов и др., но только реакционер или путаник может рекомендовать нам применять методы этих философов прошлого.

К счастью, вряд ли найдется коммунист, способный сделать такое предложение. Зато аналогичные предложения в области литературы делаются не так редко.

VII. Пара слов об эклектике