Отклонение от нормы, или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные (книга первая)

— Почему ты задал мне этот вопрос? — спросила мама, ероша мою отросшую шевелюру.

— Почему вы мучаете детей? даже не чужих, а своих, самых любимых. Вокруг нас крутилось столько мрази: наркодельцы, порностудии, просто бандиты, а Сашу у меня отняли самые дорогие мне люди, которых я уже называл мамой и папой.

Мама глубоко вздохнула:

— Они тоже не принадлежат себе. Им приказали, отказаться они не имеют права, только уволиться. А зачем им увольняться? Чтобы тебе было хорошо? Ты хотел, чтобы они отдали тебе своего сына? А ты о них подумал? Ты о нас подумал? Вот уж… вырастили эгоиста. Подожди немного, приедет он, как только они устроятся на новом месте. Мы созванивались.

Я вскинулся: — А почему он мне не звонит?!

— Он… он болеет. Ты думаешь, тебе одному больно? Его еле откачали. Я же говорю, ты эгоист, — и мама заплакала. Я снова обнял её.

— Ты думаешь, мне легко смотреть, как мой ребёнок сходит потихоньку с ума? Ты думаешь, я не вижу? Мне нельзя сейчас волноваться. И Юрик куда-то исчез.

Я почувствовал укол совести. Пора бы посмотреть, что с мамой, а я погрузился в своё горе, которое, может, и не горе вовсе. Ведь все живы, они где-то есть! Я попытался нащупать связь с Сашей, и даже показалось, что он ответил! Мне стало чуточку легче, и я подключился к маме.

Я увидел. Но не понял, что делать. Потоки Силы. Синие и красные линии, сплетаются и пересекаются. Что это значит? Опустил взгляд вниз. Две крохотные ауры. Я улыбнулся. Два маленьких сердечка, бьются как — то… не знаю, как сказать, неправильно, что ли. Пуповины. Переплелись, но не пережаты. Выше. Это что? Артерии? Почему здесь заполнено, а здесь нет?

И вообще, вся эта мешанина жидкостей, потоков, разноцветья закружило мне голову. Я закрылся.

— Чему ты улыбался? — спросила мама, — видел кого?

— Видел.

— Девочка там есть?

— И девочка тоже.

— Двойня?

— Ты же Близнецы, вот и жди. Подожди мама, я посоветуюсь.

— С кем?!

Я поднял вверх пальчик: тихо!

«Помоги мне».

«Мне некогда. Подключайся к Ноосфере».

«Подключи»

Я понял, что подключен. Это не так, как интернет, здесь ты полностью вливаешься в потоки знания, можно их черпать полной ложкой, растворяться самому. За миллисекунды я был выкачан, все знания скопированы, мне закачаны знания по медицине, и, по-моему, я что-то ещё прихватил. Пока оно улеглось в долговременной памяти. Покопаться бы ещё подольше! Но был безжалостно оттуда выдернут: обмен завершён!

И здесь коммерция! — возмутился я про себя и открыл глаза. Мама не успела даже сделать вдох.

— Сейчас, мамочка! — я снова углубился в изучение её организма, только теперь понимал, что к чему. Более того, знал, как это сделать. Перепутанные потоки Силы. Какого чёрта! Кто переплёл Синие, восходящие, с Красными, нисходящими?! Сижу, расплетаю. Подвздошная артерия… Задавлена. Осторожно, осторожно! Увеличенная матка! Получилось. Входим внутрь. Пуповины. Хорошо, не пережаты, расплетаем, освобождаем.

Открываю глаза. Еле живой. Зато мама порозовела, дышит легко, свободно, улыбается. Я улыбаюсь ей в ответ и теряю сознание.

— Я не знаю, как ему помочь, Юра отказывается, говорит, что боится того чёрного пса.

— Вызови «скорую» Сделают укол, или капельницу с глюкозой поставят.

— Да, «скорая» у нас частый гость. Надо было хотя бы накормить ребёнка, кто же знал…

С трудом открываю неподъёмные веки. Вечер, что ли? Лежу на своей кровати, рядом мама и папа, беседуют.

— Вот видишь, глаза открыл, а ты волновалась!

— Мальчик мой! Кушать хочешь? — мой желудок зарычал.

— Конечно, хочет! — засмеялся папа.

Мама убежала, колыхая своим огромным животом. Странно, раньше двигалась осторожно.

Прибежала с тарелкой каши. До чего вкусна каша с мясом! Я, давясь, съел всё, вылизал тарелку и попросил ещё. Два дня ничего не ел.

— Я посплю? — попросил я. Мне разрешили. Я разделся и лёг.

Ночью я проснулся. Светила полная луна, заливая комнату сквозь занавески ртутным светом.

Я поднялся, отодвинул штору и выглянул в окно. Всё внутри меня радостно задрожало: луна набухла, словно налитая ртутью, приблизилась к Земле, стала объёмной. Я быстро скинул трусики, запрыгнул на стол и распахнул створки. Тёплый ветер охватил моё разгорячённое нагое тело.

Внутри родилось пение. Я запел песню призыва. Где-то в далёком лесу мне ответили. Радостно взвизгнув, я прыгнул… и оказался в сильных руках отца.

— Что, Волчонок, сбежать хотел? — ласково спросил он меня.

Я посмотрел на него и улыбнулся, поуютнее устраиваясь на его руках:

— Подумаешь, побегала бы, да вернулась.

— Там же самцы!

— Сучка не захочет, кобель не вскочит!

— А сучка не хочет? У тебя же течка.

Я задумался: — Папа, а если понести от волка, будучи в шкуре волчицы, как выносить волчонка?

Папа растерялся: — Вот уж никогда не задумывался!

— Ты же местный!

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ты что, не знаком с оборотнями?

— Нет, ты первая.

— Ну и ну. Мне кажется, тогда невозможно превратиться в человека, пока не выносишь, родишь. Ещё и выкормить надо! Нет, лучше не рисковать!

— Я тоже так думаю! — рассмеялся папа, целуя меня в темечко. — Знаю, знаю. Опять скажешь, что я колючий.