Открой глаза, Фемида!

Владимир Васильевич уже видел ровную гладь озера, призрачные высотные дома на далеком противоположном берегу, тающие в мутной дымке раскаленного воздуха. Совсем рядом большой одноэтажный бревенчатый дом с кирпичной трубой, из которой валил белый дым.

…Платье из шифона, бусы-жемчуга
На пол полетели, под ними ни фига.
Увидал родное: грудь и все такое,
Тут же полетел к ее ногам…

Высоков остановился, достал из кармана пистолет, снял его с предохранителя и снова спрятал в кармане. Какой-то голый человек выскочил из дома, стоящего на самом берегу, пробежал по деревянным мосткам и спрыгнул с них в воду головой вниз, тут же вынырнул. А длинная наглая в своей бессмысленности песня продолжалась:

…Но легла на шею девичья рука
И нагнула к шайке голову врага…

Песня внезапно оборвалась. Высоков шел к воде, и человек, стоящий в озере, наконец заметил его. Улыбнулся во весь рот и допел песню хриплым голосом:

Сказку я кончаю, мать ее ити.
Оттянул пятнаху вместо двадцати.
Выйду по УДО я, отымею стоя
Всех, кого я встречу на пути.

В озере стоял Качанов, над водой были только его плечи и верхняя часть груди, покрытая татуировками. Качанов махнул рукой кому-то и крикнул:

– Спокойно, Труха, это ко мне.

Владимир Васильевич обернулся и увидел стоящего на широком крыльце высокого парня с распухшей скулой и синяком под глазом. В руке парень держал пистолет, который, судя по всему, достал, когда заметил подошедшего к дому чужака.

– Ну че пришел? – продолжая улыбаться, обратился Качанов к судье. – Бабло получить хочешь? Скажи сколько. Прямо сейчас наликом и получишь. Если не хватит, то еще подвезут. Говори, сколько хочешь?

– Я за Настей пришел.

– Какой? – притворно удивился Каро Седой и сделал вил, что только что вспомнил. – Эта Настя? Так она не твоя. Это моя девочка. Я ее тебе дал во временное пользование. Ты попользовал ее, а теперь я забрал ее обратно. А вообще такое пользование тоже бабла стоит немерено. Она ведь девочка дорогая. Самая дорогая эскортница – хрен такую вторую найдешь. В прошлом году я в Геленджик намылился и ее с собой выписал, а потом уж отдавать не захотел.

– Где она? – повторил Владимир Васильевич.

– Да здесь, в бане, – усмехнулся Качанов, – заходи, посмотри на нее, красотулю, можешь напоследок попользовать…

Он произнес это, уже перестав скалиться, и устремил взгляд на кого-то, кто находился за спиной судьи. Высоков, продолжая смотреть на уголовника, опустил руку в карман.

– Вали его, Труха! – крикнул Качанов. – У него волына на кармане.

Владимир Васильевич резко обернулся, выбрасывая вперед руку с пистолетом. Но парень успел выстрелить первым, но только один раз – две пули попали ему в голову: с шести шагов Высоков не мог промахнуться. Он обернулся и не увидел Качанова, тот нырнул в воду. И только сейчас понял Высоков, что чудом уцелел сам, повернувшись всем телом так стремительно, что сошел с мушки пистолета Трухина, целившегося ему в голову. На крыльцо выскочил еще один парень, который замер, увидев перед собой незнакомца. Попятился назад, но Владимир Васильевич выстрелил и в него.

Качанова не было видно. Высоков шагнул в сторону, наклонился и посмотрел под мостки. Каро лежал под ними, пытаясь оставаться полностью в воде, выставив на поверхность только лицо, хватая воздух ртом.

– Вылезай! – приказал ему Высоков.

Но Карен остался под мостками, только сидел уже на корточках.

– Где девушка?

– Я тебе ничего не обещал, так что получай с того, кто с тобой базарил. Никто ее не воровал, она все это время здесь сидела. А когда пацаны поехали меня встречать, закрыли ее здесь в доме, но она упорхнула зачем-то.

Качанов стал выбираться, решив, что ему ничего уже не угрожает.

– Ты че не понял ничего? – произнес он. – Она же с самого начала в доле была, все знала… Мы же все заранее продумали. В рекламную контору ее засунули – в мою контору, между прочим, там директора все равно надо было убирать, потому что он мое лаве крысил. И про прокурора она знала, который так удачно подвернулся, да еще с документами, флешками разными… Мы-то просто хотели на том озере тебе по башке дать, а ее типа украсть… А вышло еще лучше… Грохнули Марьянова, на берег притащили, и она тебя туда сама направила… Я же говорю – умная она…

Качанов выбрался на берег и пошел к крыльцу.

– А я тут арию забулдырил[15], смотрю, вроде как судья со своей честью ко мне намылился.

– Стой на месте! – приказал Высоков. – Где Настя?

– Не знаю. У меня к тебе другое предложение. В доме берданка[16] с лимоном гринов[17], мне ее басурманы[18] подогнали, получили с какой-то акулы[19] мэриевской. Забирай берданку и уходи. А я скажу, как найти твою Настю, если слово дашь, что тему закрыли… Лады?