Открой мне свою тайну

Ей, как и Ванессе, тоже хотелось поскорее окунуться в прохладную свежесть моря, чтобы отдохнуть от жаркого дня, проведенного, в основном, с камерой перед глазами и Энтони Ричмондом за спиной. При этом Энтони требовал большего внимания. Его бесконечная глупая болтовня основательно потрепала Саре нервы, и она была счастлива, когда ей удалось улучить момент и сбежать от него в комнату.

Однако, когда девушки, с пляжными полотенцами под мышкой, вышли на террасу, именно Энтони подскочил к ним, словно за ним гнались разъяренные фурии, и навязался показать дорогу к морю. Ванесса и Сара, с испорченным настроением, вынуждены были поплестись за ним.

Но в воде Тони крупно не повезло. Обе девушки были давними, хорошо тренированными пловчихами, которым ничего не стоило мощным кролем оставить его далеко позади. У Тони, с его изнеженным телом, тренировавшимся лишь в подъеме стакана с виски, не было никакого шанса.

Уже через несколько метров его легкие, десять лет впитывавшие сигаретный дым, начали задыхаться, а вялая мускулатура отказывалась ему подчиняться.

Поэтому он развернулся, еле дыша, из последних сил добрался до спасительного песка и, передохнув, уныло зашагал назад, к своим алкогольным забавам.

Джеферсон Тэйлор поймал себя на том, что высматривает строптивую головку с белокурыми длинными волосами, когда, тяжело опираясь о трость, заковылял через лужайку к своему постоянному месту.

Он немедленно и энергично призвал себя к порядку.

Ванесса в конце дня исчезла. Джеферсон видел, как она в сопровождении длинноногой брюнетки и этого безмозглого Энтони направилась к лестнице, ведущей на пляж.

Наверняка они там внизу, среди скал, праздновали свой собственный уик-энд. Понятное дело! И Джеферсону, кроме того, был прекрасно известен Энтони Ричмонд!

Перед ним простирался бассейн, освещенный подводными прожекторами. Прислуга сложила зонтики, и снова симметрично расставила кресла вокруг столиков. Джеферсон подошел к своему столу, выдвинул вычурное садовое кресло и удобно расположился в нем.

Ансамбль музыкантов на маленькой импровизированной эстраде играл мелодии шестидесятых. Некоторые из них были знакомы Джеферсону с юности, когда он еще был почти мальчиком и эти песни сводили с ума целое поколение тинейджеров.

«Сан-Франциско» и «Калифорния»… Он тихонько подпевал, глядя на танцующие пары, кружившиеся перед ним на лужайке.

Сам он уже никогда не сможет быть таким беззаботным, не сможет так свободно и плавно двигаться, как эти молодые люди. А ведь когда-то Джеферсон очень любил танцевать. Кэндис была замечательной партнершей, легкой, словно перышко. Стоило закрыть глаза, и он ощущал прикосновение ее гибкого, теплого тела, терпкий запах духов.

– Добрый вечер, сэр! – Звонкий голос Ванессы прервал его воспоминания. – Вы хорошо следили за Хэнком? Знаете, он ужасно чувствительный и сразу падает духом, если с ним грубо обращаются!

Джеферсон с трудом возвращался в реальность. Он растерянно заморгал, пока, наконец, не понял, что перед ним стоит Ванесса, пританцовывая с двумя тарелками в руках и чуть насмешливо улыбаясь, от чего сердце его вдруг заколотилось сильнее.

– Джеф, – поправил он ее и попытался принять более удобную позу. – Я же сегодня днем сказал, что друзья называют меня Джефом. А что касается вашего вопроса, да, я следил за Хэнком, но он оказался не слишком разговорчивым.

– Значит вы неправильно его слушали, – удовлетворенно засмеялась Ванесса, поставила тарелки на стол и села напротив Джеферсона. – У Хэнка очень тихий голос. И еще, вероятно, он робел. Видите ли, сэр, у лягушонка ужасно чувствительная душа.

– У меня тоже, – нетерпеливо буркнул Джеферсон. – Поэтому забудь наконец это дурацкое обращение «сэр». Мне кажется, что каждое «вы» и «сэр» из твоих уст старят меня на целый год. – Он вздохнул, рассматривая пары, кружащиеся под знаменитого «Мистера Тамбурина». – Еще один «сэр», и я превращусь в библейского старца. По крайней мере, буду себя таковым ощущать.

Джеферсон говорил, не глядя на Ванессу. Но, когда раздался негромкий смешок, он повернул к ней лицо.

– Просто Джеф, – рявкнул он, в ярости из-за неловкости, вызванной собственным неуклюжим поведением.

– О'кей, о'кей! – Ванесса подняла брови и посмотрела на Джеферсона, как смотрят, вероятно, на кошку, неподобающим образом разгуливающую по обеденному столу. – Я же не глухая, Джеф. – Она с легким укором в глазах кивнула и подвинула к Джеферсону один из столовых приборов. – Тогда и ты зови меня Ванессой, а лучше Вэн, – великодушно разрешила она. – Иначе я стану казаться себе страшно старой, а это было бы довольно несправедливо. Я имею в виду, если ты вдруг окажешься по сравнению со мной подростом, а я превращусь в старуху.

Против такой логики Джеферсону было нечем возразить. Чтобы скрыть неловкость, он быстро уткнулся в тарелку, с интересом разглядывая уложенные на нее деликатесы.