Открой своё сердце (СИ)

— Пф. Если следовать элементарной логике, Хаширама на той стороне старается не подпалить воротник Тобираме.

— Не понял твою мысль… — нахмурился Изуна, затаскивая брата в дом.

— Если он влияет на меня, должно идти противодействие и в обратную сторону. И мне всё ещё хочется догнать наших недавних гостей, чтобы уточнить, чего они такие дикие.

— Но ты же ничего не куришь! Хотя тебе и не надо, конечно…

«Мадара» рассмеялся — легко, с удовольствием, перекатывая во рту звуки, словно леденцы.

— Вот ты сам и ответил на вопрос, отото.

— Ну вот, а ты спрашивал, чего шарахнулись… Опять твоя непредсказуемость лезет. Люди уже не знают, что думать, то ли ты проходя волосы растреплешь, то ли голову оторвёшь…

— Конкретно сейчас я хочу жрать, — «Мадара» потянулся.

— Правда? Ну и хорошо, мне тоже приготовь что-нибудь.

Умиление от такой постановки вопроса оказалось достаточно сильным, чтобы «Мадара» поспешил отвести взгляд. Не стоит ещё больше нервировать Учиху странностями в поведении.

Хорошо еще, что контакт двух сознаний оказался достаточно тесным, чтобы непроизвольно ухватить пласт бытовых знаний. Мадара, не знающий, где в доме хранятся продукты, гораздо более подозрителен, чем Мадара, докапывающийся к соклановцам с предложением обнять.

Да и вообще, кажется, прецеденты были уже…

Изуна нервно шастал вокруг, совался под руку и вообще воплощал собой образец беспокойства. А ещё он каждый раз старался прикоснуться — приобнять, чуть погладить, прижаться плечом. Наконец, повар не выдержал, отложил нож и обнял Учиху крепко, до хруста костей.

— Всё в порядке, отото.

— Точно? — глухо спросил он, обнимая осторожно, будто бы он заболел.

— Точно, — «Мадара» коротко коснулся губами макушки. — Я жив, ты жив. С остальным мы справимся.

— Ла-а-адно, — протянул Изуна, и не думая его отпускать.

Не сказать, чтобы «Мадаре» это особенно мешало. Хотя да, смущало, конечно. Хаширама не привык к тому, что его могут так беззаветно тискать. Так… открыто проявлять чувство. Тобирама всё же был очень сдержанным даже ребенком. А может, просто не любил прикосновения из-за слишком чувствительной кожи — сколько раз Хашираме приходилось лечить ожоги и натёртости, не перечесть. Но сейчас… От вида топорщащихся прядей на макушке Изуны в груди шевельнулась нежность. Уже не чужая, ухваченная вместе с телом, а своя, искренняя.

— Еда сгорит, Изу. Дай мне повернуться.

Тот неохотно отстранился, но только чтобы обхватить со спины, да ещё залезть с ногами на спину. Волосы он отвёл очень привычно и вообще весь был как маленькая обезьянка.

— Было очень страшно, — тихо признался он. — Когда вы вот так застыли. Оба. Страшно и непонятно.

— Хаширама планировал это, — мышцы под руками Изуны чуть напряглись. — Но не убийство. Он… бывает слишком сентиментален.

— Угу. Значит, вы поменялись телами?

Тихий смешок. Запрокинутая голова, подставленное под изящные пальцы горло.

— Может быть. А может, наши сознания слишком перепутались. Встречный Шинтеншин… Слишком много искажений и допущений.

Изуна прищурился, вглядываясь.

— Нет, точно обменялись. Такую деликатность как грипп не подхватишь, даже я не смог ничего с его резкостью поделать. Но ты готовь, готовь, не отвлекайся.

— Деликатность? — то, что Учиха не спешил руки разжимать, скорее радовало, чем напрягало. Убивать он точно не станет. Не в теле Мадары.

— Ну, он бы сказал «Отото, ты ебанулся? Иди проспись» или «Я на тебя бы посмотрел после контакта с сущностью ёлочки», если про предыдущую фразу. Если ещё до этого, то это было бы: «Хаширама — упрямая скотина и всё ещё не отказался склонить всех к миру». Сентиментальность, пф! Это слово слишком мягкое, Мадара бы скорее блеванул, чем его сказал.

— Ты его недооцениваешь, — заметил Хаширама, помешивая рагу. — Сущность его пламени была уютной. И мы договорились… Что ты собираешься делать?

— Если бы не договорились, Мадара бы тебя прямо там и прирезал. Благо ходить далеко не надо. Так что я, пожалуй, вкусно поужинаю и продолжу тебя доставать.

Хаширама скосил на него глаза:

— У вас действительно так сложно с кулинарией?

Набор продуктов был заметно меньше того, к которому Сенджу привык, но в целом ничего катастрофичного. Достаточно, чтобы нормально накормить двух шиноби с уровнем выше среднего.

— С терпением хреново, — пояснил Изуна. — И с чувством меры. И как тебе в чужом теле? Есть какие-то отличия?

— Достаточно. Обычно меня не преследует желание доводить окружающих. И жажда движения гораздо слабее.

— Хе-хе-хе. Чую, Мадара отоспится, — хихикнул Учиха и потёрся носом об изгиб шеи.

— У него проблемы со сном? — удивился Хаширама, чуть переступая, чтобы удобнее распределить вес.

— Общая проблема всех катонщиков. Тяжело засыпать, когда ты ещё не прогорел дотла. А дотла не надо, восстанавливаться долго.

— Хм…

Хашираме было интересно, как это сработает в сочетании с иным, более спокойным сознанием. Он-то всегда думал, что припухлости под глазами Мадары — просто особенности лица, а не недосып.