Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты

— Все-таки формально как-то у нас беседа происходит, — укоризненно говорил адвокат, — может, поужинаем сегодня, потолкуем по-человечески?..

— То есть — доверительно? — спросил Пакуро.

— Ну да… — донесся грустный ответ.

Майор на мгновение задумался. Что скажешь этому типу? Что бессмысленны все его кривые подходцы? Что он, Пакуро, не берет взяток — и не берет не только потому, что знает десятки методов вербовок со всеми их сомнительными перспективами, а потому, что органически не выносит мздоимства любого рода и противление мздоимству составляет в какой-то мере его суть?

Нет, эти объяснения для данного экземпляра — лепет небесного херувима, витающего в лазурных высях… А может, послать адвоката туда, откуда он, так сказать, явился на свет? Тоже неловко… Но впрочем, есть вариант достаточно элегантный…

— Скажу вам честно, — сказал Пакуро. — Анохина мне жаль. Как и Короткова, впрочем… И это — нормальное человеческое чувство. Согласны?

— Бе-е-езусловно!

— Теперь. Что я могу сделать для вас? Дать совет. Вы подойдите к следователю, объясните свою позицию…

— Но…

— Не перебивайте. Скажите: говорил с Пакуро, он рекомендовал именно к вам обратиться…

— А, вот так? — с деловитым пониманием осведомился адвокат.

Пакуро, еле сдерживая смех, многозначительно промолчал. Перед глазами его возник образ Паши Пиявки и портрет незабвенного товарища Андропова, водруженный над его образом.

— Может, вас подвезти? — Адвокат изучающе покосился на заднее стекло трамвая, на фары следующей за трамваем машины.

— А мне на метро быстрее… Пока развернетесь — я уже дома! Пока…

― ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ ―

Женщина что-то говорила. Убедительно, с напором, даже с ненавистью…

Куда исчезла та усталая мягкость черт, когда она опустилась перед ним на стул в кухне, спросила, не голоден ли он?..

С каждой фразой его повинных объяснений, лицо напротив становилось неприступно-отчужденным, презрительным, откровенно враждебным…

А потом последовал ее вопрос, которого он ждал…

Как же пронзительно точно он все предусмотрел! И этот вопрос, и смену ее настроения, и обличающие, унизительные для него слова…

Она, кажется, даже и не поняла, что случилось, даже не осознала, что в лицо ей наведен пистолет, который он достал из-за пояса…

Патрон от «мелкашки» бабахнул не так уж и громко, зря он боялся, что шум выстрела могут услышать соседи.

Она привалилась к стенке, и тонкая струйка крови из черно-багрового пятнышка на лбу нехотя потянулась к верхней губе.

Скрипнула дверь комнаты: звук выстрела привлек ее дочку — до этого пятилетняя девочка играла с куклами в своей комнате.

Он поднялся со стула. И осознал, что не испытывает ни страха, ни растерянности, ни раскаяния. Он был абсолютно спокоен. Даже окрыленно спокоен… Как ангел смерти.

Мелькнуло в коридоре белое платьице, донесся вопрос:

— Мама, ты чего стреляешь?

— Это кастрюля упала, деточка, — мягко проговорил он, шагая к ребенку навстречу. — Пойдем, поиграем…

И ствол пистолета уперся в золотистые кудряшки детских нежных волос…

Эксперт Собцова

Сообщество человеческое делится на две категории людей: на тех, кто работает на дядю, и на тех, кто работает на себя. «Дядя» — зачастую понятие абстрактное. Им может быть тот, кто работает на себя, выплачивая зарплату тем, кто работает на дядю, а может быть и государство как таковое, — безликая система, чьи интересы обслуживают миллионы дядь и теть — самостоятельных и подневольных.