Откровение

Пригнувшись за кустами, наблюдали, как блестящий шлем проплыл над благоухающими розами, застыл. Томас свистнул, и рыцарь, раздвинув кусты, проломился к ним. Крылья у него, как заметил Томас, росли прямо из железного доспеха, так что сэр Гальд явно мог снимать их вместе с железом, когда ложился, к примеру, на ложе. Но в остальном всё тот же доблестный рыцарь, исполненный всяческих рыцарских добродетелей, знаток геральдики и правил рыцарской чести, неизменный судья в рыцарских спорах.

Седые брови сэра Гальда, кустистые и острые, как наконечники стрел, взлетели на середину лба. Он даже отшатнулся:

— Сэр Томас?.. Вот уж не ожидал…

— Сэр Гальд, — произнес Томас польщённо, — я счастлив, что меня узнал и запомнил такой известный рыцарь, с мнением которого считаются короли и императоры.

Рыцарь перевёл светлый взгляд на калику, смерил его с головы до ног брезгливым взором, снова посмотрел на Томаса. На суровом лице, всегда бесстрастном, как помнил Томас, отразилось удивление и замешательство:

— Да-да, сэр Томас… Конечно же, я узнал доблестного рыцаря, который так отличился при взятии Иерусалима… Который доблестно вышиб главные ворота, ибо, как потом выяснилось, принял за ворота таверны… хотя, как известно, Иерусалим вроде бы не на берегу моря… Правда, вас тогда качало, качало… И он же захватил сарацинское знамя, ибо спьяну принял за украденную с его коня попону… Причем зарубил двенадцать сарацинских паладинов…

— Это несущественно, — перебил Томас поспешно, — главное же, что вы меня узнали…

— Нет-нет, — перебил в свою очередь калика, — благороднейший сэр Гальд, продолжайте, продолжайте! Вы так хорошо рассказываете! И я так много узнаю нового!

Польщенный сыр Гальд откашлялся и открыл было рот, но Томас с крайней поспешностью, даже неприличной для короля, вклинился:

— Сэр Гальд, я обращаюсь как к старшему и знающему. Вы здесь, как я вижу, занимаете место, достойное вашего звания и знаний…

Краем глаза он видел промелькнувшее над ними полупрозрачное тело. Привычка воина заставила пригнуться и бросить руку на меч. Сэр Гальд встревожился:

— Сэр Томас, что с вами?

— Сэр Гальд, вы видели… собаку?

Старый рыцарь проводил долгим задумчивом взором крохотное тельце, что сиротливо рыскало над головами праведником, потом унеслось в сторону главный врат. Гглаза его потеплели, но голос, напротив, стал еще строже:

— Это не собака, а пёс. Благородный! Он умер от тоски, когда его хозяин был выбит из седла на турнире… э-э… в день коронации достославного Кнута ударом копья, после чего сломал шею.

— Но разве самоубийц в рай уже пускают?

Сэр Гальд отшатнулся:

— Сэр Томас, как можно!.. Он не убился, а повыл трое суток, а потом помер. Это почти своей смертью! Нет, выше: по табелю о рангах благородных смертей это приравнено к гибели в горящем замке, окружённом превосходящими силами противника. Он и муки принял не только телесные, но и душевные, что угодно богу…

— Но всё-таки собака… Ведь у животных нет души!

Олег прервал нетерпеливо:

— Сэр Томас, это слишком сложный вопрос, чтобы обсуждать его без конклава. Думаю, у животных нет, как и не у всех людей… женщине, к примеру, зачем душа?… а у собак, естественно, есть. Ты хотел спросить что-то другое.

Томас хлопнул себя железной ладонью по лбу. Раздался густой протяжный звон, словно ударили в большой колокол.

— Нам крайне важно пройти к хехалоту… так почему-то обзывает небесный дворец мой дикий проводник… а чутью зверей мы доверяем больше, чем человеческому.

Брови сэра Гальда всползли ещё выше, а глаза стали вдруг круглые, как щиты англов:

— Сэр Томас! А где ваши крылья?

— Крылья? — удивился Томас. Он обеспокоенно пощупал себя по спине, с облегчением перевел дух: — Как вы меня напугали, сэр Гальд! Мне только этой гусиности недоставало. На шлеме, понятно, но чтоб ещё и на спине…

— Но крылья, — прошептал сэр Гальд, — всякая душа с крыльями…

— И моя тоже, — воскликнул Томас, — наверное, тоже! Но она там, внутри, а я — снаружи. И мне нужен хехалот!

Рыцарь отступил на шаг, мясистое лицо обрело синюшный оттенок:

— Так вы, значит, во плоти? А я ломаю голову, как это сэр Томас… тот самый сэр Томас… да здесь в раю! Тогда кого же в ад?.. И вы посмели явиться в гнусной плоти, подверженной всяким страстям, похоти, чревоугодию, низменным порокам…

Он поперхнулся слюной, закашлялся. Олег ткнул Томаса в бок, тот пригнулся, попятился в кусты. Над садом стремительно неслись, быстро снижаясь, два крупных ангела в белых одеждах. Полотно трепетало по ветру, золотые волосы красиво развевались. Олег придержал Томаса за плечо, они присели за кустом, сэр Гальд недоумевающе повел все еще красными от праведного гнева очами по сторонам, и тут на него и кусты роз обрушилась волна жара. Громко захлопали крылья. Ангелы рухнули с обеих сторон сэра Гальда. Он вскинул голову в недоумении, а Томас только ахнул, когда ангелы заломили доблестному знатоку геральдики руки за спину и, вместо того, чтобы взмыть, с грохотом провалились сквозь твердь.