Откровение А4. фильм в виде книги

Всё вышеизложенное напомнило мне одного деятеля. Он ходил на все вечеринки и клубился в лучших клубах. Выглядел он очень хорошо и проходил любой фейсконтроль, но это всё потому, что никто и никогда не смотрел на его руки… Однажды я встретил его в Пассаже, он шёл весьма довольный собой оттого, что накупил себе много всего нового и последнего. Поздоровавшись с ним при дневном свете, я обратил внимание на его руки – они были по локоть усеяны страшными, крово-гное-точащими язвами. Я спросил его: «Что это у тебя?» Он, как ни в чём ни бывало, преспокойно мне ответил: «Фишка в том, что я участвую в шоу одном… там Алибасов в конце выезжает на белом коне… Они экономят на этой лошади и кормят её не овсом, а отходами… и от такой человеческой еды, от этих трюфелей и икры, у бедного животного несварение желудка и запоры всю дорогу… Ну, я слежу за ней и два раза в день подхожу к этому коню сзади, поднимаю хвост, засовываю руку и выгребаю всё это несварение руками… от этого и язвы. Так сказать, профессиональная болезнь… следствие стиля жизни». Я, конечно, весьма удивился и спросил:

«Так на фиг тебе такая работа? Ты чё с ума сошёл? Брось всё это… и пошли ты этого Карабаса-Барабаса нaхер!» Он, в свою очередь, тоже очень удивился подобному предложению, затем, с превеликим достоинством встал в позицию оратора, поднял вверх указательный палец с язвами и громко произнёс: «Ты чё дурак? Чтоб я бросил ШОУ-БИЗНЕС? Никогда!! Да я, собственно, ничего другого и делать-то не умею». И в тот момент я понял, что человек способен полюбить навоз, больную лошадь и даже Карабаса-Барабаса, относиться к этому всему с нежностью, трепетом и любовью, если от этого зависит его жизнь, благополучие и счастье…

Шамбала

На следующий день на месте Иды сидел Вениамин Викторович – представительный мужчина средних лет. Семён про него сказал: «Вениамин Викторыч – не только организатор процесса: он оптимизатор процесса, и это очень важно! Он фишку рюхает!»

– Доброе утро, Ида уже здесь? – Именно с таким «оптимизатором» я решил быть официальным, пока он сам не дал повод не быть таким.

– Доброе утро, А Четыре. Ида просила передать тебе новый допуск первого уровня, держи.

– Новый не только ворота открывает, что-то ещё?

– Это ты спроси у Игоря. У меня нулевой, – с сожалением сказал Вениамин Викторович и подумал при этом: «Эти молодые…»

– Спасибо. – Я удивлялся скорости, с которой Игорь меня продвигает. Вениамин Викторович работал в конторе, я не знаю сколько, а у него нулевой.

В кабинете Игоря не оказалось. Я зашёл к Семёну, с Димой-логотипщиком они тыкали пальцами в картинку на мониторе и что-то обсуждали. Я не стал их отвлекать. Вернувшись на улицу, я услышал сирену истерично кричащей «Скорой». Едут. Вчера Игорь решил сюда привезти художника, который рисовал Бивиса и Батт-Хеда.

Из машины вышел наш шеф с каким-то американцем – то, что американец, – у него на лбу написано шрифтом Таймс.