Откровение А4. фильм в виде книги

– Как в чём? – удивился Семён. – Тот чувак, что про «Казбек» написал, он не врубается… Он, наверное, траву нормальную не курил никогда или, может, «Богатырей» не видел. «Казбек» и «Беломорканал» везде продаются – это для всех. Для нормальных делают «Богатырей», я их в Манежке покупаю, к ним ещё чёрные спички прилагаются, с таким же рисунком. – Он достал из стола коробку папирос «Богатыри», кинул мне и сказал: – Смотри, видишь, там Илья Муромец на чёрном коне сидит? Он смотрит вдаль и говорит: «Широка землица Матушка русская! Хорошо-то как!» Добрыня Никитич относительно Илюхи справа, значит правый. Он на белом коне. Держится за меч и говорит:

«Да! Широка! И самое главное травы-муравушки до фига! Никому не отдадим!». А левый – Алёша Попович, ты понял? Поповский сын, значит… он левый по жизни, ему всё по фигу. Видишь, он голову склонил набок – дым выдыхает, чтоб видно не было. Он ту траву курит уже давно. У него косяк в руке – видишь, опустил её, за стременем не видно. И конь рыжий у него, к траве наклонился… их обоих прёт уже. – Я смотрел на рисунок, всё совпадало. – Открой её… там такой замут! – предложил Семён.

Я открыл коробку, внутри лежали длинные папиросы с надписью золотым: «Богатыри». – Видишь, стих внутри крышки написан? Читай. – Я прочитал:

Nа Москве кони ръжут,

трубы трубят на Коломне,

Гремят бубны в Серпухове,

стоят стяги у Дону

у великого на брези.

Бьют в колоколы вечныа

в великом Nовгороде.

Звенит слава богатырская

По всей земли Русской.

– Всё понял? – спросил Семён.

– Это что? На старорусском написано?

– В том-то всё и дело, что ещё в те времена люди врубались… Теперь переверни коробку, – предложил Семён. – Ты заметил, она имеет форму квадрата? И по её углам, видишь, такие маленькие квадратики, в виде орнамента? А в квадратиках этих кружочки! Врубись, здесь истина! Четыре квадрата с кругом внутри! Поэтому я из «Богатырей» и курю, – они меня охраняют, и если надо будет, то они быстренько хребет сломают тому Чёрному Всаднику, – легко и ненавязчиво предсказал безысходную судьбу всадника Семён. – Хочешь попробовать? – предложил он мне папиросу.

– Не-е, я такое говно не курю, – отмахнулся я.

– Кстати… про говно… Мне периодически привозят говно обезьян, которые сидят на колумбийских полях. Там эти наркобароны… Короче, макаки втихаря хавают их посевы… Потом индейцы собирают это говно и импортируют в Европу… как удобрение. Но им удобрять ничего не надо. Его курят, кто знает про это… И после этого говна пробивает исключительно на защиту Южноамериканских джунглей, в которых эти обезьяны живут… И получается, что ты куришь удобрение, которое реально – говно… но если прикинуть, то это как раз удобрение и есть… но для головы. И вот оно таким странным путём в голову попадает… И все эти Стинги, которые леса защищают, они точно на этом говне сидят… Так и получается… что ты идёшь, в говно наступил в лесу, и тебе неприятно. Но если правильное говно покурить, то глядишь, и леса от вырубки спасём… Я когда первый раз покурил, например… сразу пол-Сибири купил. Чтоб на моей территории леса сохранить…

– Надо же!.. А что ты ещё курить умеешь?

– Это я потом расскажу, когда у тебя много времени будет… но если хочешь, я сейчас начну, а ты потом напомнишь, где я остановился, – предложил рассказчик.

– Нет. Если это надолго, то давай в другой раз.

– Хорошо, базара нету, – спокойно согласился Семён.

– Что ночью делать собираешься?

– Пойду в библиотеку. Может, какую-нибудь книгу почитаю…

Так минул день второй. Оранжевый.

– Мама, книжку почитай.

– …И был Он на острове, называемом Патмос, и узрел храм в котором были окна и двери. Окна были раскрыты настежь, двери же оставались заперты Ангелом до времени времён, и поведал Ангел притчу про богатого служителя Ефесского храма, про его неслыханные по красоте камни и сапфиры, про золото и изысканные яства в храме его. Покровительствовал же служителю Ефесского храма Царь Сардисский, и кормил его из рук своих, дабы верили прихожане ему и оставляли монеты свои в храме Ефесском…