Откровение Егора Анохина

Показался дом мельника, крытый железом, с густым, заросшим кустами палисадником. За ним виднеется соломенная крыша избы Натальи Кулешовой, у которой скрываются Антонов с братом. Амбар Натальи стоит прямо на улице, у дальнего угла палисадника. В палисаднике Кулешовой пусто, просторно, только две молодые яблоньки в ближнем углу. С одной стороны, это хорошо – окна просматриваются, с другой – плохо: видно из избы, что на улице делается. Напротив изб, по другую сторону улицы, пустырь, лощинка с густым бурьяном. Из-за угла избы Натальи Кулешовой вышла молодая баба с ведром и направилась к амбару мимо плетня палисадника. Должно быть, сама хозяйка. Взглянула внимательно на приближающуюся по улице плотницкую бригаду и скрылась в амбаре. Между избами мельника и Кулешовой проулок, широкая межа разделяет огороды, спускается к речке. За речкой – лес. На огороде мельника возле межи старая рига. За домом большой двор, сараи, навес.

– Один здесь заляжь! Следи отсюда за избой, – негромко и быстро скомандовал Чиркунов, указывая головой на угол густого палисадника мельника. – Двое в лощинку, в бурьян, следить за окнами. Остальные со мной!

Подошли неторопливо к амбару, к открытой двери. Антонов теперь уж наблюдает за ними из окна.

– Хозяюшка, где ты? – ласково спросил Чиркун, заглядывая в темноту амбара.

– Чего вам, – вышла оттуда молодка, вытирая руки о серый передник и настороженно и внимательно оглядывая подошедших.

– Наталья? – так же ласково, улыбчиво спросил Мишка, снимая с плеча пилу, и прислонил ее к стене амбара, оштукатуренной глиной.

– Была с утра Натальей, – по-прежнему глядя недоверчиво, ответила хозяйка.

– В доме кто есть? – спросил Мишка и добавил строго: – Отвечай быстро!

– Одна я живу, никого нету… – растерялась Кулешова.

– Я о чужих спрашиваю! Чужие есть?

– Кому я нужна…

– Врешь! – перебил Мишка, улыбаясь, почесал сзади свой бок и вытянул, показал рукоятку маузера. – Обманешь, и тебя шлепнем. Есть кто?

– Двое каких-то, – отвела от него испуганные глаза Наталья и начала быстро вытирать сухие руки о передник. – Зашли, воды спросили да присели отдохнуть. Мало вас бродит…

– Ладно, пошли… И иди спокойней…

Вход в избу со стороны огородов. Изба большая– пять окон. Обошли вокруг, стараясь ступать неспешно, знали – видит Антонов, наблюдает. Со двора окон нет. Только вход в небольшие сени: коридорчик, пристроенный к стене.

– Открывай, – шепнул Чиркун Кулешовой.

Наталья стукнула щеколдой, толкнула дверь. Она не поддалась. Женщина быстро соскочила со ступени, бормотнула:

– Закрыто… Чей-та они заперлись?

Мишка ударил несколько раз ногой по двери, отпрянул за стену и крикнул:

– Антонов, мы знаем – ты здесь! Бросай оружие и выходи! Спета твоя песенка!

В ответ хлопнули, сливаясь, два выстрела, и щепочки отскочили от досок двери, оставив две рваные дырочки.

Наталья ойкнула громко, схватилась за голову и кинулась во двор мельника.

– Двое: ты! ты! – тыкал Мишка в сторону бойцов отряда маузером. – Туда! За сарай мельника и к меже! Следить за дверью!.. Ты – за сарай! Остальные – за мной!

Егору Чиркун указал место за углом соседней избы – следить за боковым окном. Изба Кулешовой была мгновенно окружена. Залегли в траве, спрятались за плетнями.

– Антонов, выходи! – орал Мишка и стрелял по окнам, клевал носом землю при ответных частых выстрелах. – Не бросишь оружия – чикаться не будем! Выползай, гадина!

Санжаров подкрался к плетню, вскочил, размахнулся, швырнул гранату в окно. Звякнуло стекло, но что такое? Граната полетела назад, к Санжарову. Треснула, подняла пыль в палисаднике. Санжаров еле успел упасть за плетень. То ли Антонов перехватил гранату, выбросил обратно, то ли ударилась она в раму и отскочила.

Отстреливались из избы изо всех окон. Казалось, было в ней не двое, а, по крайней мере, пятеро человек. Перестреливались долго и безуспешно. Мишка замолчал, не кричал больше Антонову. Метался под пулями от поста к посту, нервничал. Солнце потускнело, коснулось крыш изб деревни. Зайдет, стемнеет, и лови Антонова.