Читаем Откровение и сокровение полностью

Так, все крупные писатели, современные Горькому и Платонову, описывают ту же, что и они, «метель», «вьюгу», «бурю», социальное светопреставление: Пильняк, Бабель, Вс. Иванов, Булгаков… Но все они пишут, исходя из просветительского, культурного сознания. Бабель описывает чудовищные жестокости, но само присутствие рассказчика выдает иную точку отсчета: что-то из «Петербургского института права» и вообще контур «очкарика». И то же – интонации фольклориста, пытливого «социоиспытателя» – у Вс. Иванова. И то же – у Булгакова, просветителя, признающего революцию как историческую данность, как некий неизбежный отрезок пути России в историческом времени. Взгляд на «хаос и космос» – из «культуры».

Платонов – взгляд изнутри. Изнутри хаоса, творящего космос. Изнутри народа, в глубине бытия которого происходит взрыв энергии. Это то же самое, что, «находясь внутри костра», анализировать горящий хворост и тех, кто его подбрасывает, да еще пожалев их за «святую простоту». К этому достаточно известному сравнению Евгения Евтушенко я добавил бы только одно: святая простота – это качество души самого платоновского героя. Он и горит, он и хворост подбрасывает. Перед нами глубочайшее, архаичное, народное, апокалипсическое сознание, в котором ожидание Страшного Суда прямо совмещается с идеями научного управления миром, диктатуры пролетариата и волевой перековки нового человека.

Эпохой раньше эту же ситуацию моделирует в контексте старой русской культуры Горький. При всем его благоговении перед культурой и просветительством – он так и не может вписаться в ряд классиков, которые, от Гоголя до Толстого, пытались вместить русскую драму в христианские культурные формы, или – беря то же сознание в альтернативном, от обратного, варианте – в формы атеистически-христианские, от Радищева до Герцена. Вспомним известную ленинскую метафору: есть чуткость предвестников бури, есть опыт штурманов, прокладывающих путь сквозь бурю, а есть логика самой бури.

Горький – логика самой бури. Как и Платонов. Это одна и та же катастрофа. В разных фазах.

Мы подходим к решающей точке нашего сопоставления. Горький и Платонов – выразители революционной драмы народа. Но они выразили разные этапы ее. И это, может быть, главный пункт, который объясняет внутреннюю необходимость их опыта в пределах своего времени. Они в разных точках одного витка: Горький – в точке подъема, на восходящей ветви, Платонов – в точке кризиса и внутреннего исчерпания.

Это не значит, что Горький, доживший до «съездов победителей» и ставший трубадуром «железной воли Иосифа Сталина», не пережил своей мучительной драмы, не увидел страшных сторон воцарившейся диктатуры. И увидел, и пережил. Вопрос вам, как пережил, какой смысл увидел в том, что произошло вокруг него и с ним. Никакой безоблачности: конец и у Горького трагичен. Суть в том, как мыслится свет и что такое безоблачность.

Горький не разуверился ни в первоначальной светлой идее, которая должна пересоздать ветхого человека и пережечь косную природу, ни в той воле, которая должна это обеспечить, для чего и таится она как спасительное начало в глубинах инертного мира. Горький мучительно разочаровывался только в тех социальных «объективациях», которые он избирал для этой воли и энергии. Не состоялись в качестве спасителей мира ни босяк, ни пролетарий; о крестьянине и речи не было. Самое большое разочарование постигло Горького с интеллигенцией, которая не выдержала роли, не удержала Россию. Платонов почувствовал в этой обманутой надежде Горького главную его драму и главную тяжбу с историей. Роллан почувствовал то же самое: главный герой позднего Горького, Самгин, – антигерой; какую поистине тотальную разочарованность надо прятать в душе, чтобы все силы угрохать в гигантское жизнеописание НЕЛЮБИМОГО героя. Да, Разум ошибся, Разум проиграл, Разум «осамгинился». Но то, что это Разум, а не безумие, – для Горького все-таки неоспоримо. Он – исповедник «восходящей ветви».

Платонов – исповедник Разума, закатывающегося в хаос и небытие. Путь Платонова – от космизма, от идеи полного «светопреставления», от веры в новое небо и новую землю – к ужасу опустошенности, к рассеянию скопленной энергии, к завороженному ощущению жизни как смерти и смерти как жизни. От героизма – к трагизму: между этими состояниями нет грани.

Это очень важно. В конце концов, все великие мастера XX века так или иначе прошли от опьянения великой Мечтой к отрезвлению великой Правдой. Прошли через разочарование, через отказ от иллюзий. Через ощущение ошибки.

У Платонова нет ощущения ошибки.

Перейти на страницу:

Все книги серии Современники и классики

Похожие книги

100 великих угроз цивилизации
100 великих угроз цивилизации

Человечество вступило в третье тысячелетие. Что приготовил нам XXI век? С момента возникновения человечество волнуют проблемы безопасности. В процессе развития цивилизации люди смогли ответить на многие опасности природной стихии и общественного развития изменением образа жизни и новыми технологиями. Но сегодня, в начале нового тысячелетия, на очередном высоком витке спирали развития нельзя утверждать, что полностью исчезли старые традиционные виды вызовов и угроз. Более того, возникли новые опасности, которые многократно усилили риски возникновения аварий, катастроф и стихийных бедствий настолько, что проблемы обеспечения безопасности стали на ближайшее будущее приоритетными.О ста наиболее значительных вызовах и угрозах нашей цивилизации рассказывает очередная книга серии.

Анатолий Сергеевич Бернацкий

Публицистика
10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)
10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)

[b]Организация ИГИЛ запрещена на территории РФ.[/b]Эта книга – шокирующий рассказ о десяти днях, проведенных немецким журналистом на территории, захваченной запрещенной в России террористической организацией «Исламское государство» (ИГИЛ, ИГ). Юрген Тоденхёфер стал первым западным журналистом, сумевшим выбраться оттуда живым. Все это время он буквально ходил по лезвию ножа, общаясь с боевиками, «чиновниками» и местным населением, скрываясь от американских беспилотников и бомб…С предельной честностью и беспристрастностью автор анализирует идеологию террористов. Составив психологические портреты боевиков, он выясняет, что заставило всех этих людей оставить семью, приличную работу, всю свою прежнюю жизнь – чтобы стать врагами человечества.

Юрген Тоденхёфер

Документальная литература / Публицистика / Документальное
1941 год. Удар по Украине
1941 год. Удар по Украине

В ходе подготовки к военному противостоянию с гитлеровской Германией советское руководство строило планы обороны исходя из того, что приоритетной целью для врага будет Украина. Непосредственно перед началом боевых действий были предприняты беспрецедентные усилия по повышению уровня боеспособности воинских частей, стоявших на рубежах нашей страны, а также созданы мощные оборонительные сооружения. Тем не менее из-за ряда причин все эти меры должного эффекта не возымели.В чем причина неудач РККА на начальном этапе войны на Украине? Как вермахту удалось добиться столь быстрого и полного успеха на неглавном направлении удара? Были ли сделаны выводы из случившегося? На эти и другие вопросы читатель сможет найти ответ в книге В.А. Рунова «1941 год. Удар по Украине».Книга издается в авторской редакции.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Валентин Александрович Рунов

Военное дело / Публицистика / Документальное