Откровение (СИ)

Неведомо откуда появилась парчево-золотая тесьма шириной сантиметров десять и медленно красиво начала заматывать обоих венчающихся. Да так тщательно, что из двоих получился один золотой кокон. Настолько плотно замотало их, что и не видно стало даже малюсенькой части одежды. У меня от увиденного слезы полились из глаз. Вот это таинство!

А люди глядя на венчание редко задумываются, что идут к Господу за защитой семьи, как в этой жизни, так и в вечной, считая все просто красивым обрядом, который можно записать на видео или сфотографировать.

Страшно даже представить, что кто-то из венчанных супругов начнет прелюбодействовать, обижать другого, оскорблять, представляя огромную радость для злой силы. И раз двое в одном, то всякая боль причиненная супругу тут же осядет на другом. Прежде чем совершать такое таинство надо тысячу раз подумать. А сможете ли вы прожить в любви и чистоте?

Я как-то спросила одну пару, которая собираясь венчаться пришли ко мне поговорить.

- А вы согласитесь жить всю жизнь вместе?

- Да. Конечно.

- А вечно?

- Да конечно.

- А если в вечности вы будете только вдвоем, красота вокруг, все что захотите будет у вас, но нигде не встретите вы живого существа?

- Вечно что ли?

- Да.

- Нет. Вечно с ним я не выдержу. Я люблю общество, он мне иногда так надоедает, что на него еще и вечно смотреть. Нет не хочу.

- Тогда зачем венчаться?

- Наши знакомые повенчались и нас уговорили….

Вот и весь сказ.

ОНА ВЫПИЛА ЭССЕНЦИЮ

Мы знаем со слов священников и святого писания, что самоубийство это грех и что человек за это попадает в ад.

В недалеком прошлом самоубийц хоронили отдельно за оградой кладбища, там же хоронили и детей умерших не крещеными. За наложивших на себя руки не молятся в церкви, их не отпевают и не принимают заупокойные молитвы.

А почему?

В недавнем прошлом у нас отравилась живущая неподалеку женщина. Остались муж и две девочки. Ее очень жаль, но когда называешь имя погибшей от своих же рук, сказать ей «Царствие Небесное» почему-то очень трудно, что-то мешает. Как камень огромный поворачиваешь. Винить самоубийцу кажется и нет причин. Ну остались дети, муж, ну болеют, никто не встречает, ни обнимет, не порадуется успехам детей в школе. Ей, кажись, там хорошо должно быть. Она ушла от одной, только одной ей ведомых проблем. А дети?

Но в момент духовной пустоты от отчаяния о детях не думаешь. И напрасно. Уходящий из жизни по собственному желанию должен подумать обо всем реально. Что его будут резать в морге, покупать одежду, одевать, делать гроб, привезут в гробу домой и дети застынут в ужасе, увидев обезображенное лицо матери. И никто не пожалеет, а только будут думать: -«а почему? И быстрей бы это кончилось…» Самое тяжелое время это вечер и ночь. Когда все разойдутся, а дети одни в своих постелях. Вон висит мамин платок, мамины тапочки и кажется, что она сейчас зайдет поцеловать на ночь. Но ее нет – одни слезы, слезы, слезы. Проснувшись утром все как будто-бы на месте, хорошо, но резкая боль – мама.

Жизнь пошла дальше, но как все стало плохо и с каждым днем все хуже и хуже. Отец живет с другой женщиной, у которой тоже есть дети. Им нужно угождать, чтобы не обиделся папа. Сиротам никогда не избавиться и не выпутаться из этой боли и лучше не будет никогда. Это что касается тех, кто остался без нее.

А теперь посмотрим, что ждет того, кто ушел из жизни по своей воле. Если бы это можно было рассказать всем, то я уверена, что мысль о самоубийстве не посетила бы больше никого и никогда.

Меня поднимают высоко над солнечной системой, планеты я вижу величиной со сливу. Над Землей висит газообразная труба огромной ширины, накрывая нашу планету, как стакан. Стена трубы газообразная, но твердая и очень крепкая, светло-голубого цвета на фоне темно-коричневого космического пространства. Нигде не видно ни одной звездочки, только мгла. В одно мгновение я поняла и ощутила видимое. Поняла, что это путь с земли в другие миры или неведомое. То, что я увидела и почувствовала приблизившись не поддается никакому описанию. Ужас объял сердце. Вижу, что тела, данные Богом после смерти самоубийцам облепляют эту трубу снаружи, как улитки. Люди стандартных «земных» размеров, ничем не покрыты, без признаков полового различия, грязно-коричневого цвета. У всех на лице страх (и какой страх…), друг от друга их отличают только глаза. Представьте себе, что вы висите «прилепленный» к верхушке останкинской телебашни – если сорветесь гибель неминуема. Наверное страх испытываемый в этот момент можно сравнить с тем, который исходил от «прилипших» к «трубе».

Они все смотрят сквозь газовую стену и видят людей, умерших своей смертью, поскольку они «проплывают» внутри трубы куда-то вверх к свету; видят страдания своих близких оставшихся в земной жизни. С надеждой и болью ждут они того часа, когда им будет дана возможность попасть внутрь дороги - к Богу.

Если этот своеобразный «человек-улитка» не выдерживает тяжелейшего годами проходящего испытания и срывается, он с душераздирающим криком улетает в пустоту, бесконечность.