Откровение врача

Древнее изречение гласило: «Избрав врачевание, отдай всё». Говоря о врачебном долге для иллюстрации можно использовать чеховские рассказы, обладающие особым, удивительным острым клиническим зрением всевидящего художника и врача. Всем известен рассказ Чехова «Попрыгунья», рассказ о докторе Дымове. Дымов — врач труженик, человек очень простой, душевный, мягкий, даже несколько робкий и в то же время неутомимый в труде, стремящийся к научным открытиям. Жена его, «попрыгунья», отдавшая всю жизнь поискам «великого человека», и не замечает, что он рядом с ней. Но вот Дымов умирает, заразившись дифтерией от мальчика, у которого он высасывает через трубочку дифтерийную плёнку. Дымов выполнил свой врачебный долг. У постели умирающего его коллега Коростылёв с горечью произносит следующие слова: «Умирает потому — что пожертвовал собой. Какая потеря для науки. А какая нравственная сила! Добрая, чистая, любящая душа — не человек, а стекло». Сначала Чехов назвал этот рассказ «Великий человек». Ведь основной герой Дымов. На фоне «попрыгуньи» доктор Дымов вырисовывался как подлинный герой, простой и великий человек. А вспомним знаменитый рассказ Чехова «Враги». У земского доктора Кириллова, человека 44 лет, умер от дифтерии его единственный сын. Кроме того, у него тяжело больна жена. Кириллов подавлен, ошеломлен своим горем. И вот в его квартире появляется барин Абогин, который умоляет доктора поехать в его имение, за 15 верст — спасать «умирающую жену». Кириллов объясняет, что никак не может поехать, так как умер его мальчик и тяжело больна жена. Но нахальный и эгоистичный Абогин умоляет его совершить «подвиг». В Кириллове, конечно, победил рефлекс врачебного долга, и он едет. Когда же они приехали в усадьбу Абогина, обнаружилась коварная измена Абогиной. Она притворилась смертельно больной, услала мужа за врачом, а сама сбежала с любовником. Вот так в рассказе пересекаются две линии — линия врачебного долга и линия пошлости.

Изо дня в день, нога в ногу трудятся вместе с нами, врачами, сёстры и нянечки. Какая это тяжелая и многотрудная работа. И надо сказать, что подавляющее большинство их несут эту работу честно и самоотверженно, чутко и заботливо ухаживают за больными. Порой кажется, что уход за больными — их врожденная профессия.

В дореволюционной России медицинских сестёр называли сёстрами милосердия. Многозначительно уже то, что обязанность медицинской сестры выполняется женщинами. Да, женские нежные ручки здесь незаменимы! «Братья милосердия» — это не то! Очень хорошо по этому поводу написал Лев Толстой в послесловии к Чеховской «Душечке»: «Женщины стараются доказать, что они могут делать всё то же, что и мы, мужчины. Я не только не спорю с этим, но готов согласиться, что женщины могут делать всё то, что делают мужчины, и даже, может быть, и лучше, но горе в том, что мужчины не могут делать ничего, близко подходящего к тому, что могут делать женщины. Да, это несомненно так, и это касается не одного рождения, кормления и воспитания детей, но мужчины не могут того высшего, лучшего дела — дела любви, дела полного отдания себя тому, кого любишь. Женщина! Ведь ей обязано человечество тем, что на свете существует самое лучшее слово — любовь».

Улыбка медицинской сестры, согревающая больного, часто делает для его выздоровления больше, чем лекарство. Но иногда нашим медсёстрам не хватает медико-психологического воспитания. Мало покорять больного вниманием, умением и тактом, медсестра должна уметь говорить с больным, утешать его, внушать словом оптимизм и уверенность в его силы и силы врачевания. Кто же ближе всех к больному в часы и минуты его самых больших страданий, когда они выполняют предписания врача? Сестра. А ведь её успокаивающее слово может сотворить чудеса. Если о враче говорят, что одно его слово успокаивает, лечит, то в той же мере это можно сказать и о медсестре. Она тоже в какой-то степени осуществляет психотерапию, всё шире и шире входящую в арсенал врачевания в наше время.

Великий художник Левитан в письме с курорта писал: «Здесь специалисты лечат сердце ваннами. Какой вздор! Сердце можно лечить только сердцем!»

Разумеется, внимание и гуманизм врача, его любовь к больному не должны определяться наигранной обходительностью и притворной слащавостью его слов, хорошими, но фальшивыми манерами. Наши больные дети хорошо умеют различать наигранное от искреннего, идущего от сердца. Подлинная чуткость, любовь к больному выражается, прежде всего, содержанием работы врача, его знаниями, опытом, его искренним стремлением помочь больному. Слова учат, примеры и дела влекут.

Однако обходительность с больным не заменяет существа его работы. Никогда не надо забывать, что болезнь — большая многократная драма со многими действующими лицами.