Откровения Екатерины Медичи

— И все же вы их защищаете! — выкрикнула Мария и, круто развернувшись, гневно удалилась.

— Слыхала ли ты когда-нибудь подобную чушь? — обратилась я к Лукреции, в раздражении закатив глаза. — Моя же невестка считает, что я стакнулась с протестантами! И откуда только в ее голове взялась такая нелепая мысль?

Мое возмущение было притворным: Лукреция еще не открыла рот, а я уже прекрасно знала, что она скажет.

— Известно откуда. Будьте осторожней, моя госпожа, не то монсеньор живо изыщет способ отправить на костер и вас. Сдается мне, он ни перед чем не остановится, только бы добиться своего.

Пять ночей спустя меня разбудил громкий стук в дверь. Я шарила в поисках огнива, чтобы зажечь свечу, и тут в спальню вбежала Лукреция.

— Госпожа, вставайте! Надо немедля уходить отсюда!

Я соскользнула с постели; Анна-Мария, спавшая на низенькой кроватке у моего ложа, подняла голову и недоуменно уставилась на меня.

— Мадонна милосердная, что случилось? — спросила я, набросив на плечи шаль.

— Гизы говорят, сюда идут мятежные гугеноты. Монсеньор велит нам уезжать в Амбуаз. Собирать вещи некогда, отправимся как есть.

Я вспомнила стычку с Марией, и мне захотелось что-нибудь разбить.

— Это правда? — Я отыскала взглядом Бираго. — Что тебе известно?

Вид у него был усталый, лицо осунулось: долгие дни и ночи он в качестве моего шпиона рыскал по коридорам и галереям замка, стараясь вызнать как можно больше полезных сведений.

— Я знаю только, что разведчики Гизов наткнулись в лесу на мятежников и одного взяли в плен. Он признался, что гугеноты замышляют осадить Блуа и захватить их величества. — Бираго понизил голос. — У Гизов повсюду шпионы. Не понимаю, как они не обнаружили этот заговор раньше. В любом случае, нас ждут во внутреннем дворе. Я бы посоветовал не мешкать.

Я оделась, сунула под мышки ларец с драгоценностями и сонную Мюэ и выбежала из покоев. Отовсюду спешили придворные с полупустыми дорожными сумками, спотыкались в панике, торопливо спускаясь по широкой лестнице. Этот поток захватил меня и моих спутниц, увлек и вытолкнул во внутренний двор — запыхавшимися, со сбитыми набекрень чепчиками.

Перед железными воротами замка выстроился отряд стражников. Всюду метались конюхи с факелами, дымное зарево освещало испуганных женщин, которые карабкались в повозки, обычно предназначавшиеся для перевозки мебели. Мужчины вскакивали на коней; свита Меченого гарцевала по двору, пронзительными окриками лишь подогревая панику. В полуночном воздухе все отчетливей пахло страхом.

Краем глаза я заметила Меченого, который загонял в карету Франциска и Марию.

— Найди себе повозку! — Я сунула Лукреции Мюэ и ларец с драгоценностями, а сама сломя голову бросилась через двор.

Когда я добежала до Меченого, сердце у меня едва не выпрыгивало из груди. Меченый, сидевший на белом жеребце, с высоты седла одарил меня жестокой усмешкой. Его долговязая фигура была закована в доспехи.

— Вижу, ваше величество изволили внять нашему предостережению. Вы можете ехать с их величествами.

Я забралась в обитое мягкой тканью нутро кареты — и, подняв глаза, тут же наткнулась на убийственный взгляд Марии.

— Что они мешкают? — простонал Франциск, утопавший в мехах. — Ждут, когда нас всех перебьют?

— Езжайте! — Я застучала кулаком по своду кареты. — Живо! Приказ короля!

Карета сорвалась с места, покатилась вниз по крутой замковой дороге и, кренясь, выехала в ночь.

— Как вы можете называть это бунтом?

Из окна кабинета в Амбуазе сочился тусклый свет. К украшению этого роскошного дворца приложил руку мой покойный свекор, и здесь я когда-то впервые заключила договор с Дианой. Теперь я стояла перед монсеньором и Меченым, вновь добиваясь заключения договора. Мне пришлось не один день ждать аудиенции, нещадно донимая кардинальского секретаря, пока наконец монсеньор не согласился встретиться со мной.

— Вы принудили нас очертя голову бежать из Блуа, хотя знали, что люди эти собрались вместе случайно и доведены до крайности. Они позволили окружить себя, как покорные овечки; им всего-то и нужно было, что припасть к ногам короля и излить ему свои обиды. Они измучены страхом, им нечего есть; ваш эдикт отнял у них право заниматься торговлей или ремеслом, и они лишились средств к существованию. Как можно винить их в том, что они отправились искать правосудия?

Монсеньор сидел за письменным столом, его пухлые холеные щеки побагровели от гнева. Рядом с ним высился, точно гранитный столп, его брат Меченый, не сводивший с меня немигающего взгляда.

— Мы должны преподать наглядный урок, — повторил кардинал. — Эти бедные люди, как вы их называете, на самом деле изменники. Они замышляли напасть на королевский замок. — Он повысил голос, на полуслове оборвав мое возражение. — У нас есть бумаги, в которых подтверждается, что они собрались вместе вовсе не случайно и умышляли зло против их величеств. Эти люди намеревались захватить их и убить меня и моего брата.