Откровения (Любительский перевод)

Ч.Ф.: Не беспокойтесь о конклаве. Это мое дело. Венаторы лояльны ко мне, не так ли?

В.М.: Но Регис - заклинание. Вы уверены?

Ч.Ф.: Я. Когда время настанет, сделайте это. На мой приказ.

Глава 17.

Когда Блисс росла, ее семья жила в одном из тех мега-особняков, которые были вездесущими в Речных Дубах, богатом Хьюстонском пригороде. Их дом был воплощением "Избытка Техаса," в двадцати восьми тысячах квадратных футов. Блисс имела обыкновение шутить, что у него должен быть свой собственный почтовый индекс. Она никогда не чувствовала себя удобно в нем, и предпочла хаотичное ранчо ее бабушек и дедушек в дебрях Западного Техаса вместо него. Несмотря на их корни Янки, ее семью считали Одинокой аристократией Звезды - их деньги, сделанные на нефти, рогатом скоте, и хорошо… главным образом нефть. История, которую Левеллинам понравилось рассказывать, как семейный патриарх шокировал свою семью верхней корки, выпадая из Йельского университета, чтобы работать над месторождением нефти. Он быстро научился снасти,скупая тысячи акров богатой нефтью земли, чтобы стать самым удачливым нефтяным бароном во всем государстве. Была это удача или способности вампира, Блисс задавалась вопросом.

Форсайт был младшим сыном младшего сына. Его дед, мятежник, который остался на Востоке после школы-интерната, женился на своей возлюбленной Андове, дебютантке Коннектикут, и воспитал их сына в Пятой квартире Авеню ее семьи, пока неудача на фондовом рынке не отослала семью назад на ферму Техаса.

Ее дед был одним из ее любимых людей. Он сохранил свое техасское протяжное произношение даже после его лет прожитых и у него было ироническое, дерзкое чувство юмора.Ему понравилось говорить, что он не принадлежал где-нибудь и поэтому принадлежал всюду. Он был ностальгическим о своей жизни в Нью-Йорке, но он принял семейный бизнес, когда никто больше не хотел ранчо, предпочитая двигаться в стеклянные столицы Далласа или Сан-Антонио вместо этого. Ей было жаль, что Пап-пап не слонялась поблизости; что пункт того, чтобы быть вампиром,Вы должны были жить целую жизнь человеческой длины и затем должны были ждать, чтобы быть призванным снова для следующего цикла?

Блисс выросла среди множества кузенов, и пока она переезжала в Нью-Йорк в свои пятнадцать, всегда предполагала, что не было ничего особенного или интересного о ней.Были признаки, она поняла позже: ее старшие кузены намекали на "изменения," скрытое хихиканье от уже начатого, вращающийся секретарей отца, кто, она теперь поняла,они служили его людьми фамильярами. Возможно это было преднамеренное невежество. Это только недавно произошло с Блисс, насколько странным казалось, что никто никогда не говорил о ее настоящей матери.

БобиЭн была единственной матерью, которую она когда-либо знала. У Блисс были неудобные отношения с ее липкой, защитной мачехой, которая забрасывала Блисс привязанностью, игнорируя своего собственного ребенка, младшая сестра Блисс, Иордания. БобиЭн, с ее мехами и алмазами и смешными схемами украшения, оказалось слишком трудно заменить мать Блисс, никогда не знала, и Блисс не могла ненавидеть ее за это. С другой стороны, она не могла любить ее за это.

Форсайт женился на БобиЭн, в то время как Блисс была еще в колыбели, и Иордания родилась четыре года спустя. Тихий и странный ребенок, который был пухлым и гибких,тонких форм Блисс, цвет лица Блисс слоновой кости, и труднее по сравнению со спокойным характером Блисс. Все же Блисс не могла вообразить жизнь без своей младшей сестры, и показывала жестокую защиту всякий раз, когда БобиЭн начинала дразнить или оскорблять ее собственного ребенка. Со своей стороны, Иордана обожала сестру,хотя она иногда дразнила ее.Это были нормальные родные сестры отношения наполненные размолвками и препирательствами, но все же поддержка и прочная привязанность.

Тот кто всегда принимал наиболее важные вещи в жизни само собой разумеющееся, Блисс думала, когда через несколько дней после показа мод взял такси до верхнего течения Манхэттена. Она направила водителя в Колумбийскую-пресвитерианскую больницу.

"Вы - родня?" спрашивала охрана в приемном столе выдвигая(подвигая) вперед лист посетителя для ее подписи.

Блисс колебался. Она коснулась фотографии скрытой в ее кармане на счастье. Он была похожа на ту которая хранится в бумажнике ее отца, копию которой она нашла в шкатулке для драгоценностей и теперь держала в своих руках.

"Да."

"Верхний этаж. Последняя комната в конце коридора".

Ей было жаль, что у нее не было кого-то, чтобы мог сопровождать ее, но она не могла думать ни о ком, она должна выяснить. Шайлер конечно потребовал бы объяснение, и Блисс не будет в состоянии обеспечить разумный. "Гм, я думаю ты, и я могли бы быть сестрами?" только звучало слишком нелепо.