Откровения маньяка BTK. История Денниса Рейдера, рассказанная им самим

Многие считают, что насилие в детстве – неотъемлемый элемент формирования личности серийного убийцы. В случаях, когда насилие или пренебрежение неочевидны, они утверждают, что мы просто не выявили их: убийца лжет или скрывает семейные секреты. Такой подход превращает данный феномен в статичный стереотип. Чтобы узнать больше, нам надо оставаться более открытыми и искать новые возможности. Исследования продолжаются, и мы, возможно, еще найдем нечто принципиальное для понимания личности серийного убийцы.

Хотя их действия шокируют нас, серийные убийцы – такие же люди. Опираясь на обычный человеческий опыт, мы можем проследить траекторию их развития.

Ниже я перечисляю несколько личностных характеристик:

• переоценка своей силы воли;

• идеализация самого себя;

• мечты о власти;

• секретное поведение, повторяющееся снова и снова;

• ложь другим людям и тайны от них;

• экспериментирование и исследования;

• попытки контролировать свои зависимости, не обращаясь за помощью;

• склонность играть разные роли в разных ситуациях.

Большинство людей узнают в этом списке свои собственные черты. Нравится нам это или нет, мы в чем-то похожи на таких людей, как Деннис Рейдер, Тед Банди и Джон Уэйн Гейси. Если мы хотим понять серийных убийц – и, возможно, разработать программы их лечения и профилактики, – мы не должны относиться к ним как к монстрам, которые слишком отличаются от нас. Да, они представляют собой крайность. Отклонение. Но все они родились обычными человеческими существами. Тот же опыт, который мы проживали в детстве, почему-то повел их в другом направлении. Как это произошло?

Хотя мы сделали значительный прогресс в понимании психосексуальных расстройств, исследований по парафилиям до сих пор недостаточно. В августе 2015 года психиатр Фред Берлин, начальник консультационного отделения по сексуальному поведению в госпитале Джона Хопкинса сказал в интервью «Вашингтон пост»: «На данный момент наше общество рассматривает их [парафилии] скорее как моральную, а не медицинскую или научную проблему. Однако у них определенно есть биологический базис».

Исследование, опубликованное в 2013 году, предпринятое Майклом Вудвортом и его коллегами, изучало сексуальных преступников с точки зрения их фантазий и парафилий. Те, у кого были высокие показатели по шкале психопатии, проявляли большую склонность к садизму в своих предпочтениях. Они отличались черствостью, а стресс был у них значимым фактором для перехода от фантазий к действию. Эта группа также была более склонна к рецидивам преступлений и действовала с повышенной жестокостью. Они стремились утвердиться в своей сексуальной мощи через фантазии, а фантазии оказывали затем влияние на процесс совершения преступления. Убийцы (особенно организованные убийцы-хищники) чаще имели парафилии, чем те, кто совершал другие преступления. Их фантазии превращались в план действий.

Все это мы наблюдаем у Рейдера. Низкая самооценка, одиночество и унижение внесли значительный вклад в формирование его поведения. В 1994 году доктор Роберт Хейл опубликовал статью о роли унижения в жизни серийного убийцы. Хейл обнаружил, что жертвы для него – символ, запускающий воспоминания об унижениях, высмеивании или насилии, приводящие убийцу в ярость. Он наносит удар, чтобы ослабить эмоциональное напряжение, однако, поскольку унижения причинила ему не жертва, напряжение не спадает. Убийства продолжаются. Убийца не проводит ассоциации между своим прошлым и тем, что он делает сейчас. Он просто хочет почувствовать себя лучше.

Серийные убийцы, утверждает Хейл, не проходят все обычные стадии личностного развития, когда человек учится отличать подконтрольные ему вещи от неподконтрольных. Они пребывают в вечной фрустрации. У некоторых появляются завышенные представления о том, что они должны контролировать, и они стыдятся, если это им не удается. Когда человек вроде Рейдера ориентируется на высокие стандарты и основывает на них свою самооценку, он неизбежно чувствует себя приниженным. Это незрелая позиция, но он фиксируется на ней. Он может быть вполне зрелым в других сферах – например, на работе или в семье, – но не в социальной и сексуальной.

Идеи Хейла, конечно, интересны, но я бы сказала, что жертва не обязательно должна напоминать убийце об унизительном эпизоде из прошлого. Убийство может быть и реакцией на текущую фрустрацию, например потерю работы, семейный конфликт или другое унижение, после которого убийца стремится восстановить самооценку. Иными словами, любая обидная или принижающая (с точки зрения убийцы) ситуация может стать триггером для убийства, и, если в результате преступнику станет легче, у него появится психологическая и биологическая мотивация для повторения таких действий. Главное в этом уравнении – восприятие убийцы; он решает, насколько тяжек урон от унижения, и он же решает, от чего почувствует себя лучше. Воображаемое им «зло» становится оправданием нападений на новые жертвы.