Откровения оратора

И вот, в тот первый день, облаченный в черное, я стоял в кафе CNBC и таращился на лампы и камеры, вынужденный удовлетворить пожелания всех и вся (и как можно быстрее освободить площадку), я посмотрел в камеру и… чуть не подавился. Вместо того чтобы придумать оригинальные слова, просто прочитал то, что показал телесуфлер. Я не хотел этого делать, слова звучали намного глупее, чем можно было представить. Но я не мог остановиться. Во время съемки дополнительных кадров у меня была возможность произнести пять разных фраз, по одной в каждом эпизоде. Поскольку ближе к концу мне позволили сделать несколько дублей, я почувствовал себя увереннее и попытался сказать нечто отличное от того, что приказывал телесуфлер. Быстро проговорил текст про себя, чтобы запомнить. Задействовал свою способность концентрироваться и запомнил слово в слово импровизированную версию. И когда режиссер крикнул: «Поехали!» — посмотрел в камеру и, к своему удивлению, произнес то, что было на экране. Может, мне промыли мозги или загипнотизировали? С тем же успехом мне могли показать текст стихотворения «Зеленые яйца и ветчина», и я бы прочитал все до единого слова. На рис. 7.6 изображена съемочная площадка, какой я ее видел.

Рис. 7.6. Справа стоит камера 2, на которой видны слова на телесуфлере. Слева на экране показано, что снимает камера 2: меня с фотоаппаратом в руках

Телесуфлеры используют на многих телешоу, в том числе и в новостных передачах. Это еще одна причина, по которой, как я подозреваю, многие дикторы кажутся одинаковыми, говорят бездушными, отрешенными голосами, будто роботы. Если у тебя перед носом такая штука, трудно импровизировать, сделать паузу, а главное — тяжело быть естественным. Возможно, если бы я написал слова сам или узнал поближе постановщиков, по-другому относился бы к таким вещам. Но это было единственной помехой на телевидении. Надеюсь, когда-нибудь у меня будет шанс справиться с подобными вещами. Сейчас, когда я смотрю телевизор и вижу глаза людей, говорящих в камеру, то все, о чем я думаю, — это слова, которые прокручиваются перед ними на экране. И ведущие произносят текст так, словно сами его написали.

Глава 8. Что говорят люди

Сидней, 2006 год. Я провел одну из своих самых удачных презентаций и был на седьмом небе от счастья. Зрители смеялись над моими шутками, им нравилось все, что я говорил, мои идеи попали точно в цель. Лучше и быть не могло. Я спрыгиваю со сцены, и Кори, один из организаторов, восторженно меня хвалит: «Фантастика! Ты великолепен!» Делаю вид, что не обращаю внимания — я слишком крут, чтобы принимать комплименты. Счастливый, купаюсь в теплых лучах собственной славы, и вместе с Кори мы смотрим выступление следующего оратора. Он совершенно ужасен: говорит скучно и путано, не придерживается четкого плана, и кажется, зрители вот-вот уйдут. Я сочувствую Кори, потому что знаю, как неловко общаться со спикером, севшим в лужу. Лекция подходит к концу, и — что бы вы думали? Кори приветствует незадачливого оратора точно так же, как и меня. Я ничего не вижу, только слышу, а если бы видел, то уверен: это напомнило бы аварию в режиме замедленной съемки. Кори с восторгом говорит ему: «Фантастика! Ты великолепен!» Точь-в-точь то же, что и мне. Учитывая законы физики, действующие во Вселенной, мы не могли заслужить одинаковой похвалы. Даже если я и выступил на трояк, а он — на пятерку, ни один здоровый мозг не может нас уравнять. И тогда я понял: люди говорят одно, а мы представляем совершенно другое. «Фантастика» вовсе не означает, что я прочитал речь фантастически. Это обычные слова, которые Кори говорит всем ораторам, чтобы подбодрить их, независимо от того, как прошло выступление[65]. Если бы я задался вопросом, действительно ли я хорошо выступил, ответ следовало бы поискать в другом месте.

Как узнать, насколько вы профессионал в том, чем вы занимаетесь? Можно спросить начальника или коллег. Но у меня нет начальника, как и у любого спикера. Гораздо проще понять, насколько вы популярны, но быть популярным и быть хорошим оратором — не одно и то же. Во-первых, у каждого свои предпочтения, и то, что хорошо для одного, плохо для другого. Во-вторых, люди не умеют давать обратную связь. Мы часто обращаем внимание на незначительные детали («Вы заметили его рубашку?») или выражаем собственное мнение, сформированное под чужим влиянием. Иногда кто-то жалуется, что я позволяю себе использовать крепкие выражения, даже если это уместно. И еще: обратная связь всегда субъективна. Один может сказать «Это было великолепно!», а другой — «Это было слабо!». Один мой начальник, оценивая новый проект, говорил: «Ну, ничего ужасного». Из его уст это была высшая похвала.