Откровения танкового генерала СС

Мы начинаем продвигаться вперед по дороге. Внезапно земля перед нами вздыбливается. Я не верю глазам — там, где только что была дорога зияет огромная воронка. Дорога рухнула в ущелье. Не в силах произнести ни слова, мы переглядываемся. Может, и нам уготована участь взлететь на воздух?! Еще сто метров, и мы вновь ощущаем, как гору тряхнуло. Несколько мгновений спустя по горам прокатывается глухой рокот. После того как оседает пыль, мы видим еще одну воронку. Дорога заминирована!

Мы стоим, прижавшись к скалам, боясь шевельнуться. В горле скачет отвратительный комок. И я рявкаю Вавжинеку продолжать атаку. Но Эмиль смотрит на меня так, будто усомнился в моем рассудке — перед нами пулеметная очередь, хлеща, вышибает камни из дороги. В нашей головной группе около десятка бойцов. Черт возьми, но не вечно же нам здесь торчать! Ну, мины! Ну, пулеметный огонь! Но я и сам не спешу покидать свое временное убежище и молю бога, чтобы остаться в живых. Так какое я имею право посылать на верную гибель Вавжинека? И тут я чувствую в руке знакомую округлость ручной гранаты. Снова рявкаю группе приказ. Завидев гранату у меня в руке, все обреченно смотрят на меня. Зубами вырываю кольцо и кидаю ее на землю как раз в полушаге от последнего нашего бойца. Никогда — ни до ни после — я не видел, чтобы столько людей одним махом одолели несколько метров и рухнули в свежую воронку! Граната вывела нас из ступора. Осклабившись друг другу, мы перебежками устремляемся в следующее укрытие.

На гребне горы роты продолжают углубляться в линию обороны греков. 8,8-см орудия выплевывают снаряды в облаке порохового дыма и пыли. Не дремлют и греки — их горная артиллерия прикрывает оборонительные позиции. Но взвод Наумана неустрашимо продвигается вперед. Нам прокладывают путь снаряды зенитных пушек — один очаг сопротивления за другим сметены прочь обвалом.

Мы дошли почти до вершины горы. Пот разъедает глаза. Я слежу за ходом боя через пелену желтоватой пыли и дыма. Как безумные, мы устремляемся на гребень горы. Греки уже не пытаются обороняться, а тянут руки вверх. Их путь отступления уже под огнем 2-й роты, засевшей на самой высшей точке. С помощью ручных гранат мы подавили сопротивление целой горнопехотной батареи. Переход через горы у нас в руках. Прежде считавшееся невозможным, да и сегодня здорово смахивавшее на безумие, совершено моими пехотинцами. Перевал Клисура взят! Он — наш! Но никаких проволочек! Только преследование врага принесет плоды победы! Саперы направленными взрывами засыпают воронки на дорогах. Тяжелые вооружения сменяют позиции и ведут огонь вдогонку отступающему противнику. Целые колонны, спустившись вниз, в долину, направляются на запад.

Сопротивление греков, на отдельных участках ожесточенное, тем не менее сломлено. Итог: свыше тысячи пленных, среди них командир полка, три командира батальонов.

Только теперь я начинаю осознавать всю важность захваченной высоты. Именно отсюда все пути отступления греков как на ладони. Сейчас они под огнем и нашей артиллерии, и всех видов вооружений.

Я намереваюсь нанести удар в тыл отступающему противнику. Но опять эта дорога! Изрытая воронками, которые сейчас спешно засыпают наши саперы, горная дорога, с крутыми спусками и подъемами. Время, уходит драгоценное время! Вот уже 2-я рота осторожно, на ощупь пробирается вниз к небольшому селу. Врага там нет. Здесь я собираю батальон, чтобы потом нанести удар по главному пути отступления греческих частей. Жду 1-ю роту, и вскоре подходят ее бойцы. По их лицам я понимаю все. На окровавленном куске брезента они несут своего погибшего командира роты. Рудольф Шредер лежит передо мной. На груди зияет рваная рана. Подвиг этого командира способен повторить не каждый. Он пал смертью храбрых, ведя первую штурмовую группу в атаку на вражеские позиции.

Ближе к вечеру мы добираемся до равнины. Послана разведка в направлении Кастории. Мне хочется окинуть взором местность, поэтому я сам отправляюсь вслед за разведчиками. Перед небольшим мостом мы замедляем ход. Позади высота 800. Это господствующая высота на подходах к Кастории и одновременно на главном направлении отхода сил 3-го корпуса. На мосту никого. Он не заминирован. Но мы настороже. И, как выясняется, не зря — внезаггно нас встречает пулеметный огонь. Военный корреспондент Франц Рот вскрикивает. Пуля полоснула ему по макушке головы. С залитым кровью лицом он возвращается в тыл.

С наступлением темноты 2-я рота овладевает мостом и создает небольшой плацдарм. Рота проводит разведку севернее Кастории и наталкивается там на отчаянное сопротивление противника. С рассветом начинается наступление на высоту 800, расположенную юго-восточнее Кастории.