Откровения знаменитостей

Вулкан ожил

– Саша, в тебе бродила поэтическая лава, не востребованная тобой. Вспомни, как впервые произошло поэтическое извержение.

– Совсем недавно. Если пользоваться предложенным тобой сравнением, я не был засохшим вулканом. Какие-то тектонические процессы во мне происходили. Очень редко я прислушивался к лирическим толчкам. Но не торопился им подчиниться: все казалось – мне жить долго! Друзья подшучивали: «Ты хромофаг, пожиратель времени». Да нет, Наташа. Я просто жил. Влюблялся, читал хорошие книги, общался с кем хотелось, ездил по родной стране. А внутри что-то булькало, тренькало, посвистывало…

– Ты все-таки писал стихи! Арсений Тарковский благословил твои стихи.

– Конечно, я тогда испытал счастье. Но стихов у меня было мало.

–  А почему?

– Легко спрятаться за привычную отговорку – дескать, в неволе птицы не поют. Не люблю самооправданий! Ежели начинается извержение, тут не важно, какой вокруг социальный климат и политическая обстановка. Все становится вторичным. И не важно, какая власть, какие запреты и где ты живешь – во дворце или в крестьянской лачуге. Извержение начинается неостановимо и накрывает и тебя, и всех, кто рядом. Совсем недавно вдруг осознал – я смертен. И времени осталось мало. И как только я это осознал…

–  Сдвинулись тектонические пласты сознания?

– Вот именно: крышка кратера была отброшена. Я стал убыстрять ритм жизни: вставал в шесть, сразу под душ. После легкого чая отправлялся в гонку за словом. И не за столом – в постоянном движении. Лучше сочиняется в ходьбе по саду, по лесу. Наверно, со стороны выгляжу и смешно, и странно. Как безумный гоняю слова, пока не отыщу самое точное.

–  Мне иногда звонят пишущие женщины и радуются, что за день сочинили пять стихотворений.

– Тут, конечно, таится опасность – впасть в графоманию… Пока сочиняю, запоминаю наизусть. Варианты отбрасываю.

–  Твои потомки папиными рукописями не поторгуют.

* * *

–  Саша, ты пишешь еще и прозу, а это ведь другое ремесло.

– Когда пишешь прозу, ты словно вышиваешь по канве: знаешь, что намерен сказать. И типажей вокруг сколько хочешь, и сюжетами жизнь снабжает бесплатно. Ничего выдумывать не надо. Стараешься все это оживить в том стиле, какой избрал.

–  Сколько же романист торчит у письменного стола?

– Я придумал уловку: делю день на две половинки. Наработаюсь и посплю часок, а потом, словно с утречка, еще страниц шесть напишу.

–  Есть опасность отяжелеть…

– Знаешь, когда работал над любовным романом «Конопатая Маша», похудел на пять кило.

–  Твоя «Конопатая» еще не вышла, зато ты написал роман о великой путешественнице – «Семь тайн Елены Блаватской». На мой взгляд, ты не очень церемонился с конкретными фактами из жизни знаменитой теософки.