Откровенно. Автобиография

Журналисты набрасываются на меня с вопросами: каково это — выиграть двадцать шесть матчей подряд, выигрывать целое лето — лишь затем, чтобы запутаться в гигантской паутине по имени Пит? «А как вы думаете?» — хочется мне ответить. Вместо этого я говорю:

— Следующим летом я собираюсь иногда проигрывать. А сейчас мой личный счет — 26-1. Правда, я бы отдал все предыдущие победы за одну-единственную — сегодня.

НА ПУТИ В ОСОБНЯК Брук я держусь за ребра, невидящим взглядом глядя в окно и вспоминая каждый взмах ракетки в это Лето Мести. Весь труд и гнев, победы и тренировки, пот и надежды — а в результате вновь та же пустота, то же разочарование. Неважно, сколько побед на твоем счету: если ты проиграл, тебя тут же сбросят с пьедестала. А в конце концов я всегда проигрываю, потому что в конце пути стоит Пит. Как обычно.

Брук аккуратно ведет машину. Она бросает на меня ласковые взгляды, сочувственно хмурится, но это кажется притворством, ведь она ничего не понимает. Она ждет, пока мне станет лучше, пока мое плохое настроение улетучится и все придет в норму. Поражение — ненормально.

Брук рассказывает мне, что уже придумала собственный ритуал на случай моего поражения. Он помогает ей убить время, до того как я приду в себя. Пока я пребываю в безмолвных страданиях, она разбирает свой гардероб: выбрасывает вещи, которые не надевала уже много месяцев, складывает свитера и футболки, убирает носки, колготки и туфли в ящики.

Этим же вечером я заглянул в ее гардероб.

Все в образцовом порядке.

За время наших недолгих отношений ей пришлось убить немало времени.

18

ИГРАЯ С ВИЛАНДЕРОМ на Кубке Дэвиса, я стал бить иначе, стараясь сберечь свой поврежденный межреберный хрящ. Но, когда пытаешься защитить одно, легко травмировать другое. Во время одного из непривычных ударов справа я потянул грудную мышцу, в игре, когда мускулы были разогретыми, я даже не почувствовал травмы, но на следующее утро, проснувшись, не смог пошевелиться.

Врачи запретили мне играть на несколько недель. Брэд был близок к самоубийству.

— Этот перерыв будет стоить тебе первого места в рейтинге, — воскликнул он.

Меня это не волнует. Пит — номер один, неважно, что думает об этом глупый компьютер. В этом году он выиграл два Больших шлема и нашу решающую дуэль в Нью-Йорке. Кроме того, первое место в рейтинге по-прежнему кажется мне сущей ерундой. Конечно, мило, но не это моя цель. Впрочем, победа над Питом тоже не самоцель, но поражение ввергло меня в пучину бесконечной депрессии.

Я всегда с трудом переносил поражения, но это, от Пита, отличается от всех остальных. Это — супер-поражение, альфа и омега поражений, затмевающее все остальные. Проигрыши Питу, Курье, Гомесу были словно царапины в сравнении с копьем, вонзившимся в сердце. Каждый раз я ощущаю фиаско по-новому. Каждый день заставляю себя забыть о них — и не могу. Краткую передышку дают лишь мечты об уходе из спорта.

Тем временем Брук работает без перерывов. Ее актерская карьера не движется, так что по совету Перри она купила дом в Лос-Анджелесе и занята поиском подходящих ролей в телешоу. Недавно она получила неплохой контракт — эпизодическая роль в сериале «Друзья».

— Это самое популярное телешоу в мире! — восклицает она. — Номер один!

Я вздрагиваю. Снова эта фраза, а она даже не заметила.

Продюсер «Друзей» предлагает ей сыграть роль фанатки. Мне это кажется отвратительной идеей: ведь ей уже пришлось пережить немало неприятностей из-за фанатов и не в меру энергичных поклонников. Но Бруте, наоборот, полагает, что опыт общения с поклонниками поможет ей как следует вжиться в роль. Она говорит, что понимает образ мыслей, который двигает такими людьми.

— Андре, это же «Друзья»! После эпизода я, может быть, получу там постоянную роль. И потом, даже не считая того, что «Друзья» — самый популярный сериал, моя серия должна выйти в эфир сразу после Суперкубка. Пятьдесят миллионов зрителей! Для меня это — как для тебя Чемпионат США!

Аналогия из мира тенниса — самый простой способ помешать мне разделить ее мечты. Но я делаю вид, что рад, произношу правильные слова. «Если ты счастлива, — говорю я, — то я тоже счастлив». Она верит. Или делает вид. Я часто не вижу разницы.

Решено — я и Перри полетим с ней в Голливуд, посмотрим на съемки. Будем сидеть в ее ложе, как она обычно сидит в моей.

— Получится забавно, — радуется она.

— Вряд ли.

— Да ладно, будет здорово!

Я не очень-то хочу лететь. Но еще меньше мне охота слоняться по дому, разговаривая с самим собой. Травмированная грудь и раненое эго не располагают к одиночеству.

Несколько дней перед съемками мы проводим в лос-анджелесском доме Брук. Каждый день к ней приходит приятель-актер, помогает учить роль. Я наблюдаю. Брук собранна и сосредоточенна, она вкладывает в работу все силы. Мне это знакомо. Я горжусь ею, заверяю, что она будет звездой. Впереди нас ждет только радость.