Откровенно об иммунитете. Вакцинация

«Глубоко в душе каждого человека гнездится страх остаться одному в мире, забытом Богом, незаметным в огромном скопище миллионов и миллионов людей», – писал Кьеркегор в 1847 году в своем дневнике. Это был год, когда он закончил «Дело любви» – произведение, в котором утверждал, что любовь познается не в словах, а по ее плодам.

Я прочитала первые пятьдесят страниц, когда училась в колледже, но в изнеможении оставила это чтение. На этих страницах Кьеркегор трактует заповедь: «Ты должен возлюбить ближнего своего, как самого себя», анализируя ее буквально слово за словом. Исследовав природу любви, он обращается к словам «как самого себя», а потом объясняет, что означает «ближнего своего», после чего трактует значение выражения «ты должен». С помутившейся головой я оставила чтение вскоре после заданного Кьеркегором вопроса: «Но кто есть ближний?» На этот вопрос философ частично отвечает так: «Ближний – это тот, кого философ назвал бы другим, посредством чего может быть испытана эгоистичность любви к себе». Я прочла достаточно, чтобы озаботиться идеей о том, что надо поступать по вере, а возможно, даже выступать ее воплощением.

Из глубин моего детства всплыло воспоминание о том, как мой отец с энтузиазмом объяснял, что такое эффект Доплера, на примере звука машины скорой помощи, которая обогнала нас на дороге. Когда мы смотрели на закат над рекой, где мы жили, он описывал эффект рассеяния Рэлея, отсечение коротких волн атмосферой, из-за которого облака и трава казались красноватыми, а к вечеру трава приобретала более насыщенный зеленый цвет. Однажды в лесу он вскрыл отрыгнутое совой содержимое ее желудка и извлек оттуда маленький мышиный скелетик. Отец восхищался природой намного чаще, чем говорил о человеческом организме, но о группах крови он всегда говорил с воодушевлением.

Людям с первой резус-отрицательной группой крови можно переливать кровь точно такой же группы, но зато их кровь можно переливать людям с любой другой группой. Именно поэтому людей с первой группой и отрицательным резусом называют «универсальными донорами». Отец как-то сказал, что у него тоже кровь первой группы и резус-отрицательная, а значит, и он универсальный донор. Он говорил, что сдавал кровь часто, потому что его кровь была всегда востребована для экстренных переливаний. Подозреваю, что он тогда уже знал то, что я открыла только много позже – что у меня тоже первая группа резус-отрицательной крови.

Я понимала словосочетание «универсальный донор» не столько в этическом, сколько в медицинском смысле, еще до того, как узнала, какая группа крови у меня. Но я не думала об этическом смысле этого словосочетания, как о фильтре медицинского образования, через который мой отец пропустил свою католическую веру. Я воспитывалась вне церкви, никогда не была у причастия, и поэтому мне никогда не напоминали, что Иисус отдал свою кровь, чтобы мы могли жить, когда отец говорил об универсальном доноре. Но я уже тогда верила, что мы обязаны другим нашими телами.

Я помню, что всякий раз, когда отец в лодке отплывал от берега, он брал с собой спасательный жилет, на котором несмываемой краской было написано: «Донор органов». Это была шутка, в которую он тем не менее искренне верил. Когда он учил меня водить машину, то дал мне совет, полученный им самим от своего отца, моего деда: когда ведешь машину, ты отвечаешь не только за нее, но и за машину, которая едет впереди, и за машину, которая едет сзади. Учиться вести три машины сразу было утомительно, и иногда на меня нападало оцепенение, которое случается и сегодня, когда я веду машину. Но, получив права, я вписала свое имя на бланк «Донор органов».

Самое первое решение, которое я приняла за моего сына в тот момент, когда его тело отделилось от моего, было сдать его кровь из пупочной вены в банк крови. К тридцати годам я сдавала кровь только один раз, в колледже, как раз, когда читала Кьеркегора. Мне хотелось, чтобы мой сын начал свою жизнь, дав банку кредит, а не влезая у него в долг. Это пожертвование крови состоялось до того, как мне, универсальному донору, после родов пришлось перелить два пакета крови, драгоценной крови, полученной из того же банка.

Если мы представим себе действие вакцины не только как влияние на отдельно взятый организм, но и как влияние на совокупный организм сообщества, то будет правильно думать о вакцинации как о создании банка иммунитета. Вкладами в этот банк являются пожертвования тех, кто не может или не хочет защищаться за счет собственного иммунитета. Этот банк работает по принципу популяционного иммунитета, и именно за счет создания такого иммунитета массовая вакцинация становится более эффективной, чем вакцинация индивидуальная.