Открытая дверь

недельной давности – последние виденья

бездумной жизни, бесполезных дней?..

И эта мысль свербит, терзая разум,

простая и логичная, как вечность.

Пытаюсь объяснить свою беспечность,

но слов не нахожу и меры тоже.

Лишь уверяюсь в том, что жизнь похожа

на тень от пара легкого дыханья.

            ***

Я отвожу беду

движеньем губ

в сети ресниц

ловлю злобные взгляды

приближаюсь к тем

кто меня преследует

целую тех

кто меня ненавидит

плачу по тем

кто жив

и придумываю себе

новые несчастья

и новых врагов

            ***

Мой ребус никому не разгадать

и в лабиринте сумрачных имен

твое лишь мне под силу разыскать

Его я не пишу на запотевшем

от взгляда моего стекле оконном

оно кипящим ветром не сорвется

с моей души во сне И никогда

бушующей стихии не прорваться

за тонкий слой прозрачнейшего льда

И сердце лишь ударами своими

мой ребус – твое имя повторяет

            ***

Мне нет покоя, но и сил не стало

Я – привидение, я – призрак ночи

и только беспокойная душа

мою тоску способна оценить

Брожу не в коридорах, громыхая

бесплотной цепью смертного греха,

а в лабиринтах собственного сердца,

где заблудиться легче, чем в лесу

            ***

Быть может, не душа, а только вздох,

последний вздох скорбящей жизни вознесется

в ту высь, где нет ни холода, ни жара,

ни шума, ни молчанья, ни любви,

ни ненависти, ни войны, ни мира,

и упокоится средь инобытия

и хаоса порядка мирозданья.

Быть может, этот вздох, последний вздох

скорбящей жизни унесет порыв

шального ветра, над рекой развеет

или в ветвях запутает его

прибрежных ив, и ночью соловей

над ним споет печальную канцону

и он, войдя в деревьев плоть, затем

бумагой белой обернется, и на ней

напишется бухгалтерский отчет.

А может быть, последний этот вздох

скорбящей жизни выпьет чей-то рот,

в слезах, с тоскою надо мной склонясь,

и чьей-то же слезой он упадет

на лоб мне и оставит, испарясь,

белесый и солоноватый след.

            ***

Солнце в зеленой дымке

чутких и гибких ветвей

туман по утрам и домов

отсыревшие стены, покрытые мхом

Города нету Песок

и брусчатка старой дороги

Тонкие травы цветы

полевая гвоздика повсюду

Птиц разговоры и запах

солнца жилья и животных

Медленный цокот копыт

скрежет воротов и журавлей

и на дне колодца улыбка

радостного дня

            ***

Сладкая греза

о твоей любви ко мне

прокралась в мои мысли

в полумраке забытья

А в это время мое сердце –

горестный шут

кувыркалось, звенело печальными бубенцами

и хохотало надо мной

показывая мне уморительную маску –

мое лицо

в зеркале

            ***

Все книги мира мне открыли двери

к познанию, и в этот самый миг

мой мир замкнулся на унынье и безверье,

мой разум умер, рокот мыслей стих.

Все люди мира мне открыли двери

своих сердец, но – поздно: час пробил.

И мертвецы накрылись плитами могил,

и во Вселенной петелы пропели.

Все тайны мира обнажили суть

свою передо мной, но мой песок

по желобу хрустальному истек,

и ни одной песчинки не вернуть.

            ***

Не назову любимых мест, иначе имя,

как папоротник, разрастется пышно

над вечным кладом памяти моей,

и кто-то крикнет «знаю!» и ворвется

в мои воспоминания победно.

И тех, кто дорог мне, не назову,

останутся лишь голоса и взгляды,

и их привычки, и прикосновенья,

никто их у меня не отберет,

не оклевещет хитрыми словами.

            ***

Бессонница во тьме, богатой кофеином.

Я выпью из окна и ночь, и Млечный путь,

и станет жизнь на миг столь бесконечно длинной,

что выход лишь один: заснуть.

Навек заснуть.

Заснуть. Легко сказать! Когда в глаза отрава

бессонная налита звенящим светом звезд,

когда шоссе и небо холодными огнями

сшиваются внахлест,

и время заявляет на бесконечность право.

Заснуть. И пропустить печальный снегопад

таинственных мгновений…

И в бледном дне искать вотще успокоенья…

И вновь и вновь благословлять закат.

            ***

Рухнувший мир

с десятками галактик

и в каждой свое кухонное солнце

в каждой своя луна за окном

их теплом проникались стены

за которыми мир и война

новоселье или холостяцкий угол

Больше они не существуют

Прячут свои слезы от ветра

те кто найдет счастье на сверхновой

(Сентябрь 1999)

ЮНОМУ

О ты, досужий наблюдатель снегопада

божественных мгновений, ты по капле

пьешь вечности тягучий, сладкий яд

и, тяготясь событием и тяготея

к движенью жизни, сам еще не знаешь,

чем ты приправишь сей напиток едкий.

Иные горьким опытом

мгновенья

святые наполняют, а иные –

– пустым и приторным и вот бурдою жизни

до смерти давятся,

а ты – ты недвижим.

ты не в конце, не в середине, не в начале

пути и опьяняешься пока

одним лишь бытием, а не движеньем.

            ***

Приходи сегодня спать со мной

Приноси с собой свое дыханье

в нежном кубке запрокинутого лика

будет от чего мне захмелеть

Не забудь сиянье взгляда своего –

– ночи приподнять завесу

сладость губ и рук тепло

У меня же для тебя всего в запасе:

лунный блик чтоб им скрепить как брошью

шаль твоих объятий на моих плечах

тонкой тьмы как раз чтоб нас с тобой укрыть

и постель такая узкая чтоб нам в ней

кроме как обнявшись не лежать

А перед зарей на перламутр

век твоих опущенных я наложу

тонкие сиреневые тени

чтобы солнце с завистью смотрело

на следы усталости твоей

оттого что ты любил меня всю ночь

в сновидениях моих

            ***

Эй, ветер, служка Времени, отмерь-ка

мне тишины! Да горсти хватит мне!

Как раз на бесконечный этот вечер…

            ***

Казалось, столько мыслей накопилось,