Открытая дверь

Обстоятельства разрушили все планы Хусейна. Однажды он зашел в министерство узнать, как обстоят дела с отправкой его на учебу. Старик делопроизводитель, опустив очки на кончик носа, долго копался в бумагах; страница за страницей перелистывая чуть ли не все досье. Наконец нужная бумажка нашлась. Чиновник внимательно изучил документ и стал пытливо рассматривать Хусейна. Решив, что ничего не получилось, Хусейн обрадовался, втайне он надеялся на отрицательный ответ. Однако оказалось, что его кандидатура утверждена и ему нужно возможно быстрее оформить документы, чтобы успеть к началу учебного года. Объяснив все это, чиновник замолчал, словно длинная речь утомила его. Поправив очки, он снова уставился на Хусейна. У Хусейна появилось странное ощущение, будто этот пожилой человек, похожий на старого кота, расставил ловушку и ждет, чтобы он в нее попался.

Выйдя на улицу, Хусейн прежде всего подумал о Лейле. Он должен сейчас же увидеть ее. Только тогда он сможет решить, что делать.

Хусейн столкнулся с Лейлой в кабине лифта. Впервые девушка видела его таким усталым и растерянным.

— Меня направляют на учебу в Германию… На три года…

Лицо Лейлы омрачилось. Только теперь она поняла, какое одиночество ее ждет.

Хусейн знал: несмотря ни на что, он нужен ей, нужен так же, как она ему. Он сжал руку девушки. Лейла опомнилась. И выдернула руку.

— Махмуд у себя наверху, — холодно произнесла она и открыла дверь лифта.

— Подождите! — крикнул ей вслед Хусейн.

Лейлу поразила внезапная перемена в его голосе. Нотки страдания исчезли. Напряженное выражение лица смягчилось.

— Останьтесь, мне надо поговорить с вами, — твердо сказал Хусейн.

Непонятный страх охватил Лейлу, словно он должен был сказать что-то такое, что лишит ее спокойствия, отнимет уверенность… Уверенность в том, что никто уже не сможет причинить ей страдания.

Убежать… Но куда, на улицу? Он последует за ней… К себе в комнату — там она сможет запереться! Чтобы выиграть время, Лейла спросила, не глядя на него:

— Где?

— Наверху или на улице, — просто ответил юноша.

— Это невозможно, невозможно! — крикнула Лейла и бросилась бежать вверх по лестнице. Хусейн догнал ее, взял за плечи.

— Только два слова, Лейла! Только два слова!

Он заметил, как исказилось ее лицо, и сердце его заныло.

— Не надо бояться, Лейла… Я хочу, чтобы вы верили мне…

Высоким, срывающимся на плач голосом Лейла закричала:

— Оставьте меня, Хусейн, оставьте меня, оставьте!

Хусейн спросил негромко и очень спокойно:

— Как же мне оставить вас? Ведь я вас люблю!

Лейла вырвалась и бросилась к дверям своей квартиры. Хусейн поймал ее руку раньше, чем она успела дотянуться до звонка.

— Я люблю вас, Лейла…

Девушка втянула голову в плечи, словно ее ударили.

Хусейн отпустил ее руку и упавшим голосом спросил:

— Вы связаны словом с Ассамом?

Он тут же пожалел о своем вопросе. Лейла стояла перед ним беспомощная, как раненый зверек, истекающий кровью. Она схватилась за ручку двери, словно боялась упасть.

Хусейн прикоснулся к ее плечу. Ему неудержимо хотелось приласкать ее, утешить. Лейла резко выпрямилась и отвела его руку. Она смотрела на него с таким нескрываемым отвращением, что Хусейн отступил и прижался к стене.

— Я ни с кем не связана и не буду связана, — тихо и раздельно произнесла она.

— Знаете, что вам нужно? — сказал Хусейн. — Вам нужна хорошая встряска. Вы сами виноваты в том, что произошло, — надо уметь разбираться в людях! Пора наконец понять, что жизнь еще не кончилась…

Лейла застучала кулаком по двери. Хусейн пожал плечами и протянул руку к кнопке звонка.

— К сожалению, я уезжаю и не смогу привести вас в чувство.

Спускаясь по лестнице, Хусейн знал, что вопрос о командировке решен им окончательно.

Хусейн стал готовиться к отъезду, оформлял документы, покупал нужные книги. За это время он очень сблизился со своей сестрой, рассказал ей о Лейле. Самиха поняла, что брат тяжело переживает предстоящую разлуку с Лейлой, хотя и не признается себе в этом. Как-то, накрывая на стол, Самиха, будто невзначай, спросила его:

— А ты зайдешь попрощаться с Лейлой?

Хусейн покачал головой.

— Она не хочет этого, не могу же я заставить ее…

— А знаешь, Хусейн, — сказала Самиха, — сердце мое чует — ты ее судьба. Она будет твоей, когда ты вернешься из Германии.

Хусейн рассмеялся:

— Вы пророчите мне счастье, ханым?

Но слова сестры, такие наивные и бесхитростные, взволновали его, они отвечали затаенным мыслям и слепой вере, которая не давала ему падать духом.

И все-таки последний визит к Сулейману-эфенди расстроил его. Лейлу Хусейн застал в гостиной. Вокруг были разложены сумки, саквояжи, чемоданы. Семья собиралась уезжать в Раас аль-Барр.

Хусейн поздоровался с матерью Махмуда, потом повернулся к Лейле. Она поспешно отвела взгляд и с виноватой улыбкой проговорила:

— До свидания, — затем обратилась к матери: — Мама, мы забыли взять шерстяную кофту. — И направилась к выходу.

Хусейн смотрел ей в спину. Лейла, почувствовав его взгляд, обернулась и, словно оправдываясь, произнесла:

— Холодно уже стало вечерами… Холодно и темно.